– Бастард? – поразилась я. – Это многое объясняет.
Есть ресурсы, знания, связи. Нет нужды держать официоз, присущий королевской семье. И амбиции, наверняка у Ангора много амбиций. А еще, может, обида – бастарды частенько ненавидят официальных отпрысков. Во что я влезла?
– Значит, мэр через дочь пытается выйти на кого-то, близкого к королю. Что ж, надеюсь, он делает это ради повышения. Ладно, Рикард, оставлю тебя охотиться на прекрасных дам. Меня ждет на кухне работа.
Но Рикард был бы не Рикард, если б меня просто так отпустил:
– Подожди. Еще кое-что. Хотел сказать тебе об этом, когда заходил, но знаешь, оказывается, вид Сырочка в ванной вызывает эффект повышенной забывчивости.
– Может, хватит поминать меня в одном предложении с ванной?
Вместо ответа Рикард достал из внутреннего кармана какой-то листок. Но отдавать его мне не спешил. Меж тем Флоренция и Ангор заканчивали традиционный ритуал одаривания родителей (в единственном лице мэра Нейстикса).
– Я хотел сказать, что после этого вечера у тебя с мэром не будет никаких общих дел. Никакого хранения в подвале, ничего. Он и Ангор навсегда забудут дорогу к лавке, а ты забудешь о том, что когда-то вы имели сотрудничество.
– Ага, сейчас. Мне нужно разрешение на торговлю. Так что извини, Рикард, я сама решу, с кем буду сотрудничать.
– Разрешение будет. Но люди мэра в лавку больше не войдут.
Я начала злиться. До ужаса бесило то, с каким спокойствием Рикард вот так распоряжается моей лавкой и моими знакомствами.
А потом меня огорошили:
– Лавка моя.
Музыка вдруг как-то резко стала слышаться отдаленно, а все мое внимание было приковано к Рикарду. И задавать вопрос было очень-очень страшно:
– Что значит твоя?
– Я купил дом у бывшей владелицы. Она с удовольствием продала его за вполне скромную сумму. Так что договор аренды ты будешь продлять со мной, а мэр отныне поищет другие площади.
После долгого и гнетущего молчания я сдавленно спросила:
– И что, когда мне съезжать?
– Николь, – Рикард явно с трудом удержался от ругательства, – я не собираюсь выгонять тебя на улицу и лишать работы. Просто довожу до твоего сведения…
– Что снова влез в мою жизнь! – закончила за него я. – Не спросив, не дав выбора, просто взял, сунул свои деньги кому надо – и вот она я! А не слишком ли много вложений? Сначала отцу заплатил за помолвку, потом кольцо подарил, потом работы лишился, теперь вот дом покупаешь. За те деньги, что ты на меня потратил, можно оплатить пожизненный эскорт.
– Да, Сырочек, и это тебя ни на какую мысль не наталкивает?
Вдруг стало весело. Нервы, наверное, шалили, но я так захотела рассмеяться, что сама испугалась этого желания.
– Скажи. Давай, Рикард, объясни мне все. Зачем ты приехал, зачем мучаешь меня, зачем лезешь в мою жизнь. Почему тебе так важно, чтобы я зависела от твоего слова и денег? Самолюбие болит?
Не дав ему проронить больше ни слова, я развернулась на каблуках и рванула, уже не думая о том, кухня за двустворчатыми дверьми или не кухня. Просто хотелось быть как можно подальше от этого мужчины, тем более что горло сдавило от подступающих слез.
За дверями оказалась не совсем кухня, но все же направление я выбрала верное. Пошла на звон посуды и оказалась в просторном светлом помещении, где туда-сюда сновали люди, одетые в белоснежные костюмы.
– Так! – пронесся по кухне даже не рык, а рев. – Я велел не пускать сюда гостей! Девушка, что вы забыли на моей кухне?
Я была так взбудоражена разговором с Рикардом, что не сразу приняла реплику на свой счет. А грузный усатый повар (главный, наверное) в одно мгновение оказался рядом.
– Почему посторонние на кухне?
– Я не посторонняя, – наконец нашла в себе силы ответить. – Я Николь. Сырные закуски.
Мужчина всплеснул руками:
– Еще одна! Понаберут!
И куда-то утопал. Я заметила, как рядом стоящие помощники облегченно вздохнули, а потом и вовсе увидела Камиллу у самого дальнего из столов.
– О, слава светлейшей! – Соседка закатила глаза. – Меня тут уже задолбали.
– Да, меня тоже, – пробормотала я.
– Чего бледная?
