– Поскребёте бортами по веткам, но проедете, – уверенно ответил я.
– Товарищ старший лейтенант, – подал голос водитель, поднявший капот, – бензина километров на десять осталось.
– Это не проблема, я слил с трофейного бронетранспортёра бензин, четыре полные канистры. Поделюсь. Дам одну… Нет, даже две, не жалко.
– Договорились, – усмехнулся старлей.
– Кстати, вы ели?
– Пока не успели, вчера ужинали только, и запас продовольствия к концу подошёл.
– Отлично, наши уже должны были приготовить обед, сейчас доедем до лагеря, похлебаем супу – и за работу. Буду показывать, что настрелял. Надеюсь, трофеями поделитесь?
– Вот тут губу не раскатывай. Я обещал в телеги не лезть, это выполню, а всё остальное сдать придётся.
– Чёрт, – искренне сказал я в пространство, под усмешки старшины и старлея.
Нормальные парни оказались.
– Давай в кузов.
Кузов был почти пуст: один ящик из-под патронов и сидоры бойцов, вот и всё. Не густо. Водитель завёл машину и медленно повёл её по дороге. Сидеть пришлось на корточках.
– Вот там, метрах в тридцати, тело беженки. Убита, – указал я старшине.
Тот, прищурившись, посмотрел в указанную сторону и кивнул: мол, запомнил.
Мы метров на двести успели отъехать от перекрёстка, как сидевший рядом молоденький рыжий курносый пограничник со сбитой на затылок фуражкой привлёк внимание старшины, указав назад. Обернувшись, я тоже увидел морду крытого ЗИСа, следовавшего за нами. За ним виднелись ещё машины, две точно, но вроде было больше. Видимо, командир какой-то автоколонны, заметив, что какая-то машина ушла с забитой дороги, приказал сворачивать следом, надеясь, что эта дорога быстрее выведет их из леса.
– Не проедут! – стараясь перекричать рёв мотора полуторки, сообщил я. – Тут ветки низкие, крытым машинам не пройти, рубить надо.
– Топор есть? – уточнил старшина.
– Только в лагере. Пилы и топор. Плотницкий инструмент отца.
– Понял.
Старшина тут же застучал по фанерной крыше полуторки. Грузовичок сразу остановился, открылась дверца, и на подножку встал старлей.
– Что?
– У нас попутчики, – махнул за спину старшина. – Сашка говорит, скоро встанут, не проедут, ветви низко, дорогу чистить надо. У него в лагере инструмент есть.
– Там вроде санитарный автобус, – привстав на цыпочки, щурясь, присмотрелся тот. – Может, раненых везут? Вот что, старшина. Бери бойца, остаёшься тут, встретишь их. Если действительно раненых, поможешь. Если нет, пусть задним ходом выбираются на дорогу, недалеко уехали.
– Иванов, за мной, – скомандовал старшина и первым покинул кузов машины с винтовкой в руках.
За ним последовал один из пограничников, молодой парень, явно второго года службы, слишком всё справно на нём сидело, да и движения были как у опытного солдата. Стралей вернулся в кабину, и мы продолжили движение. В некоторых местах ветви и впрямь низко висели над дорогой, и проезжали мы там осторожно, в паре мест даже руками из кузова приподнимали их, чтобы нас не расцарапало.
Дед встретил нас на дороге. Тут лес расширялся, и водитель свернул к лагерю. Покинув кузов одним из первых, я сразу же стал командовать всеми, включая пограничников. Причём Шальский особо не возражал – здесь моя вотчина. Обед был готов, и наши уже поели. Сейчас чай пили. Так что бабушка с Мариной засуетились. У погранцов была своя посуда, и они, выстроившись к ведру, протягивали котелки Марине, которая половником разливала суп, он у нас сегодня мясной, с тушёнкой, я по запаху понял. Некоторые задумчиво поглядывали на неё и переводили взгляд на меня, явно сравнивая, мы же близнецы. Одного пограничника я отправил с пилой и топором назад к старшине, ещё одного – к смолокурне, чтобы охранял там всё. Им бабушка дала по ещё горячей лепёшке с копчёным салом, и те, жуя на ходу, ушли. Ну а мне вручили тарелку, и я сел рядом с оставшимися пограничниками обедать.
Ели молча и быстро, время утекало, это понимали все. Когда попили чай, старлей опросил женщин, освобождённых мной, постоянно хмурясь. В это время вернулся старшина с Ивановым и посланным к ним пограничником с инструментами. Он доложил, что на дороге действительно встала санитарная колонна из одиннадцати машин. Санитары уже расчищают дорогу. Также доложил об убитой девушке, местонахождение которой осмотрел. И старшина с Ивановым сели обедать, а мы со старлеем и его бойцами, оставив в лагере и водителя, которому я выдал две канистры с бензином для заправки, двинули к смолокурне.
Шальский оказался на удивление нудным в опросе командиром. Я буквально в красках описывал каждый свой шаг, а он всё записывал и даже зарисовывал. Его бойцы собирали оружие, осматривали тела и составляли список убитых и трофеев, два бойца, надев на лица повязки, изучали тела убитых в овраге. Оказалось, их там было двадцать семь, включая трёх детей. Никого не жалели. Было два военнослужащих. Их документы потом обнаружили среди вещей главаря. Один из пограничников прошёлся по следам лошадиных копыт и вернулся с тремя лошадьми, те, стреноженные, на соседней поляне
