паслись.
Чуть позже к нам присоединился старшина, который не менее внимательно осматривал те места, откуда я стрелял, и даже бегал смотреть, куда я попадал, изучая пулевые отверстия в досках амбара. Чем дальше, тем задумчивее становились оба командира, то и дело бросая на меня заинтересованные взгляды. Похоже, только сейчас они поверили, что всех бандитов действительно положил я. Сейчас бойцы копали ямы, чтобы схоронить бандитов и их жертвы. Даже на носилках принесли тело той убитой, что мы нашли первой.
Тут до смолокурни дошла санитарная колонна, причём оказалось, за ней шло ещё порядочно машин, как я понял, остатки дивизиона. Пока впереди прочищали дальнейший путь, я подошёл к военврачу. Показал всё-таки плечо. Тот осмотрел, ощупал и сказал, что у меня просто синяк, сам пройдёт. Успокоил, в общем.
Медики уехали. А вот инструменты мне не вернули, с санитарной колонной уехали. Чтобы я ещё раз… Хотя раненым помог быстрее лес пересечь, так что пусть уж.
– Всё, что было, рассказал, – наконец закончил я описание боя. – Дадите что?
– А что надо? – что-то дописывая в блокноте, поинтересовался Шальский.
– Патроны бы для ТТ. Сотни три, если не жалко.
– Выдай, – кивнул старлей старшине, убирая блокнот в планшет, и повернулся ко мне: – Мы сейчас погрузимся и уедем. Лошади и повозки нам не нужны. Заберёшь?
– Конечно. Справку о побитых бандитах дадите? Ну и то, что транспортные средства с лошадьми – это мои трофеи, законные.
– Не волнуйся, с этим проблем не возникнет. Ты тут отлично поработал, мы реально в восхищении. Я изучил и зарисовал все твои перемещения, так может двигаться только опытный боец, ветеран, с огромным практическим опытом. У тебя, я понимаю, его быть не может, поэтому ответь: как?
– Просто чуйка, природный дар, – пожал я плечами.
– Вполне возможно, отрицать не буду. Мои бойцы уже поговорили с твоей семьёй, я в курсе о перестрелке с бандитами, которые ограбили леспромхоз, и то, что ты после ранения потерял память. Учишься и познаёшь всё заново, но всё равно странно.
– Да, я согласен, но вот есть это, и всё. Ничего тут не сделаешь.
– Да я же не возражаю, – грустно улыбнулся старлей и, сняв фуражку, вытер платком мокрый от пота лоб. – Морит, наверное, дождь будет… Я хочу сказать, что, наоборот, рад, что ты такой есть. Молодец, так держать… Расскажи об Антоне, как вы познакомились.
– Да как. В госпитале. Я играл раненым. У меня гитара есть, пою свои песни. И общался с ними, много интересного узнал, очень много. Вот так и с Антоном говорили. Когда он умер, я не видел, вечером уходил в свой лагерь, был жив, утром пришёл, там уже другой лежит. Вот такие дела.
– О немцах расскажи.
Вернувшийся старшина тоже с не меньшим интересом выслушал в подробностях, как я положил мотоциклистов, а вот экипаж бронетранспортёра меня просто прощёлкал. Это оба командира понимали.
– А о самолётах почему не рассказываешь, о двух сбитых бомбардировщиках? Думаешь, мы не заинтересовались, откуда у тебя такой синячище на всё плечо?
– От сестричек узнали? – смутился я.
– Только и трещат об этом. Очень гордятся, – кивнул старшина.
Было такое, что уж теперь говорить. Стрелял из трофейного противотанкового ружья, что снял с бронетранспортёра. Я же снайпер, а те невысоко летели, даже километра не было. Прикинул скорость пули, сначала сделав пробный выстрел, рассчитал скорость самолётов, выставил прицел и стал стрелять по кабинам, в пилотов целил. Так и сбил двух. Жаль, остальных не достал, уже не мог стрелять. Они танкистов и разбомбили, наверняка видели на дороге. Здесь уже с левой руки стрелять пришлось.
– Видели… Видели и как бомбардировщики падали, только понять не могли, кто их сшиб, – хмыкнул старшина.
– Было бы патронов побольше, во всё, что с крестами летает, стрелял бы, а у меня мизер, только на крайний случай.
– Ясно, – вздохнул старлей.
Погранцы погрузили трофеи и, попрощавшись, уехали, ну и мы стали собираться, ночевать в этом мрачном лесу никто не хотел. Обе спасённые женщины остались с нами. Марина покатила к нашему лагерю обнаруженный велосипед, почти новенький, женский, а мы с дедом осмотрели лошадей, признав их годными, и возок с телегой. Столько транспортных средств, в принципе, нам не нужно было, но пока пригодятся. Разгрузим немного свои. Лайки крутились рядом, обнюхивая всё.
Когда мы запрягли лошадей, отвели их в сторону. Вернуться по дороге к лагерю теперь практически не представлялось возможным. Здесь уже не только техника пошла, но и появилось изрядное количество беженцев. Так что дед остался охранять трофеи, а я пешком вернулся в лагерь. За час мы собрались и вклинились в движение. Добрались до деда и, снова влившись в колонну беженцев, покатили дальше, причём набрав пассажиров. Отбирали те семьи, где были дети. Пустой от груза возок вёз только беженцев. Им Марина управляла, я своей телегой, а трофейная деревенская катила за мной – повод запряжённой в неё молодой кобылки был привязян к задку моей телеги. Дед замыкал. Вся наша малышня была со мной, с дедом – спасённые, бабушка с
