Оплеуха, нанесенная наотмашь, обожгла ей щеку. Клео вскинулась больше от неожиданности, чем от боли. Прикрыла щеку ладонью и подняла на него округлившиеся глаза.
– Думаешь, я на поводу у тебя пойду, лукавое отродье? – Король схватил ее, поставил на ноги и притянул к себе. При этом краем глаза он следил за Ником, дернувшимся было на защиту принцессы. – Предупреждаю, щенок, будешь так смотреть на меня – останешься без глаз! Я сам вырежу их и велю подать принцессе Клейоне как десерт на свадебном пиру!
– Но… но… как же мы продолжим обряд? – запинаясь, выговорила Клео. – Тут же кровь… повсюду мертвецы… Храм в развалинах, крыша сейчас нам на головы упадет… Надо отсюда уходить! Свадьба не может…
Он закатил ей еще оплеуху, крепче первой, и Клео закусила губы от боли.
– Мятежники недооценили меня, – сказал Гай. – Они никакого понятия не имеют, как тщательно я продумываю каждый свой шаг! Они думали, что прямо так войдут сюда и прирежут меня. Меня никто не сможет убить!
И все-таки он покосился на разбитую колонну, ему явно было не по себе. Тем не менее он снова обратил на Клео полный ярости взгляд. Он так крепко держал ее одной рукой за горло, что она начала задыхаться. Принцесса схватилась за его руку, но он лишь усиливал нажим, пока она не перестала сопротивляться. Перед глазами у нее плавали черные точки.
– Отец, довольно, – сказал Магнус.
– Успокойся, парень. Я лишь хочу, чтобы принцесса усвоила кое-что важное. – Его взгляд впивался в ее зрачки, холодный, как сама смерть. Клео чувствовала, как уплывает во тьму. – Если ты когда-нибудь недооценишь силу моего стремления удержать трон, девочка, ты об этом весьма, весьма пожалеешь. Сегодняшнее – всего лишь слабый намек на то, что может произойти.
Клео пыталась говорить, но рука Гая держала ее как в тисках.
Крон стоял рядом со своим господином, держа обнаженный меч направленным на Ника.
Магнус рассерженно прохаживался кругом.
– Отец, в этом нет необходимости! Ты же убиваешь ее!
– Не вмешивайся, мальчишка! Не вынуждай меня повторять! – Король смотрел на Клео, кривя губы в весьма зловещей улыбке. – Знаешь, что люди будут говорить о сегодняшних событиях? Они будут рассказывать о том, как бессердечные повстанцы испортили прекрасную свадебную церемонию. О том, что смутьяны хотели помешать тебе и моему сыну обменяться брачными обетами. О том, как у них ничего не получилось, поскольку мы одержали победу. И еще о том, что истинная любовь все превозможет, даже судорогу земли. Люди будут утешаться этими россказнями, когда начнутся трудные времена. Думаешь, что я женю своего сына на потаскухе вроде тебя, как не ради таких вот историй? Люди глотают их и требуют еще. Они станут поклоняться тебе и Магнусу, точно богу с богиней, потому что они глупы и не видят дальше собственного носа. Именно это мне и требуется. Чем больше люди отвлекаются на тебя, тем меньше они задумываются, что делаю я – и почему я это делаю.
Он наконец выпустил ее. Клео судорожно втягивала воздух, держась руками за горло. Ник стоял рядом, в бессильной ярости стиснув кулаки. Его трясло. Клео понимала: сделай он угрожающее движение в сторону короля – его ждала смерть. Точно такая же, какую приняли сегодня друзья и единомышленники Йонаса.
В смерти нет никакой надежды. Это – всему конец.
Король толкнул Клео к Магнусу. И рявкнул:
– Продолжить церемонию!
Подошел жрец. Кровавый потек на его щеке в точности совпадал по цвету с облачением.
– Руку… – дрожащим голосом выговорил он. – Возьми ее за руку…
Магнус схватил руку принцессы. Она подняла на него глаза, но он смотрел в сторону, крепко сжав зубы.
– Повторяй же за мной, – чуть помедлив, произнес жрец. – Я, Клейона Аврора Беллос, воистину беру Магнуса Лукаса Дамору в законные мужья и принимаю его как своего будущего короля. Да продлятся же узы, скрепляемые сегодня, до конца вечности…
Голос едва повиновался ей, горло еще чувствовало жестокую хватку, щеки болели, по лицу текли слезы. Куда ни повернись, всюду кровь, смерть, отчаяние.
– Говори, – негромко, но очень грозно подал голос король. – Не то увидишь, как я изрежу твоего приятеля на маленькие кусочки. Сперва я отниму ему пальцы ног, затем ступни. Дальше – пальцы на руках. И все это, кусок за куском, скормлю псам, а он будет выть и просить пощады, но никакой пощады ему не будет. Мои псы так любят свежатинку… – Его глаза люто сверкнули. – Говори!
– Я, Клейона Аврора Беллос, – задыхаясь, прошептала Клео, – воистину беру Магнуса Лукаса Дамору в законные мужья и принимаю его как своего будущего короля. Да продлятся же узы, скрепляемые сегодня, до конца вечности…
Жрец помазал душистым маслом ей лоб. Он сам был из Лимероса, но Клео показалось, что в его глазах была жалость.
– Свершилось, – сказал он. – Ныне и присно и во веки веков, до смерти и в посмертии. Отныне вы – муж и жена. Ваш брак освящен.
Свершилось…
