Глаза подняли, когда их сверху накрыла тень. Это был «дракон» – настоящий, живой! И он взревел так, что у всех заложило уши. А потому, наверное, не вдруг и отреагировали – не сразу услышали крики предводителя:
– Стреляйте, мать вашу! Стреляйте! Стреляйте!..
А когда опомнились и принялись стрелять, «птеродактиль» был уже высоко. Он летел в сторону Устюга, унося в когтях символ бесстрашного войска – драконий череп.
Кардан подскочил к Герасиму с таким перекошенным лицом, что рыбак его не сразу узнал. А когда до него дошло, кто перед ним, – приготовился к смерти. Даже глаза закрыл. А его «рыбья» губа отвисла еще больше, обнажив редкие черные зубы.
Предводитель выдернул у него из рук пустую жердь и принялся охаживать ею бедолагу – по спине, бокам, опустил ее с размаху на голову… Тут жердь вырвалась из ладоней Кардана, упала в снег, и хозяин города монстров продолжил избивать Степанова кулаками. К счастью для последнего, драчун из предводителя был неважный, но рыбак мимикой и стонами изо всех сил показывал, насколько ему больно. При этом он так и не открыл глаз, и Кардан, влепив ему кулаком по носу – наконец-то и впрямь болезненно, – заорал:
– Ты чего жмуришься?! Чего жмуришься, а?.. Сейчас ведь навсегда зажмуришься, падла!
Предводитель сунул руку за пазуху и выдернул из ножен свой знаменитый тесак. Герасим как раз открыл глаза и, увидев занесенное над ним широкое блестящее лезвие, упал на колени:
– Не надо! Прошу! Пощади!.. Мне никак… Мне было никак!..
– Что тебе было никак?! – продолжал орать Кардан, размахивая тесаком. – Ты не мог просто опустить свою палку?! Ты должен был охранять этот долбаный череп сильнее, чем свой! А коли не смог – твой пойдет на замену…
С этими словами хозяин города монстров широко размахнулся и рубанул Герасиму по шее. Отрубить рыбаку голову он этим ударом не смог, но фонтанирующая из глубокой раны кровь вмиг окрасила снег слева от Степанова алым. Постояв на коленях еще пару секунд, тело мужчины завалилось вперед.
Пошел снег, будто небеса, ужаснувшись этой картине, поспешили накрыть ее белой простыней, а скорее, саваном.
Кардан, тоже забрызганный кровью, вытер тесак об одежду покойника, но убирать не стал – обернулся к стоящим сзади, замершим ледяными статуями людям:
– Кто следующий?! Кто мне скажет, что это было, и кто объяснит, почему оно улетело, а не валяется тут, истыканное стрелами? На хрена мне такие бойцы, которые не пошевелятся, даже когда им насрут на голову?!..
Предводитель в полной тишине – такой, что, кажется, стал слышен шорох падающих с неба снежинок – оттянул полу, воткнул тесак в ножны и застегнул пальто.
– Я буду казнить каждого, кто струсит или будет щелкать клювом, увидев врага. А сейчас я еще раз спрашиваю: что это было? Кто там ходил на разведку вместе с этим? – кивнул он на припорошенный свежим снегом труп.
Вперед вышел другой рыбак – тот самый Карась, что привез осенью вместе с Герасимом злополучный череп. Пожилой мутант для чего-то снял шапку, обнажив лысую, покрытую коростами голову, словно приготовившись к тому, что и ее сейчас «снимут».
– Не серчай, Кардан, – скрипучим, простуженным голосом обратился он к предводителю. – Тока ведь мы тебе говорили с Валеркой… – Карась на мгновенье запнулся, дернув взглядом на труп. – Мы говорили, что видели двух «драконов». Один, что поболе – видать, Степан был. А что поменьше – вот, она, думаю, и прилетала сейчас.
– Она? – двинул бровями Кардан. – Ты что, даже сиськи разглядеть успел?
– Нет… Только думаю, что парой-то они не зря летали.
– Мы с Тамарой ходим парой, – сказал предводитель. – Санитары мы с Тамарой. – Потом сплюнул и крикнул: – На реку не забываем смотреть! Если пропустим саночников, я вам такую санитарию устрою! Кровью умоетесь.
Рыбак вжал голову в плечи, но продолжал стоять.
– А ты чего застыл?! – рявкнул на него Кардан.
– Герасима прикопать бы. А то звери… Можно?
Хозяин города монстров набрал в грудь воздуха, но, против ожидания, орать не стал. Выдохнул, сплюнул и махнул рукой:
– Делай. Возьми кого-нибудь в помощь, скажи, что я велел. Но если до отхода не успеете – ваши проблемы.
Карась благодарно кивнул и повернулся уже, чтобы уйти, но Кардан вдруг бросил ему в спину:
– А почему он – Герасим? Тебе бы так зваться-то.
– Так он поначалу меня так и звал, – обернулся Герасимов. – Мне не нравилось, не откликался я. А потом мы рыбачили как-то, и к нам волчонок подбежал, кроха совсем. Валерка его хвать за шкирку – и в воду сунул. Держал так, пока тот дергаться не перестал. Вот я и скажи: «Это ты Герасим-то, а не я». Он, правда, не понял, к чему это, книжек не читывал, а прозвище прижилось.
– Туда ему и дорога, значит, – поморщился предводитель. – Иди, копай!
