другие представители «лейтенантской» прозы. На наших пядях и крохах. О том пишут и будут писать…
Лучше не скажешь…
Циммерману на следующий день я вручил полиэтиленовый пакет с «Двином». Пакетом я разжился на ярмарке. Их раздавали в качестве сувениров на ряде стендов, чем наша делегация охотно пользовалась. В СССР это подарок, да еще какой!
– Здесь любимый коньяк Черчилля, – сообщил я удивленному немцу.
– Правда? – не поверил он.
– Можете заглянуть в «Британику». В статье о Черчилле это есть.
– Данке, – сказал он, – но я понимаю, что вы пришли сюда не за тем. – Он улыбнулся. – Перейдем к делу. Ваша идея вызвала споры у моих подчиненных, но я решил попробовать. «Экстрасенс» после беседы с журналистами пойдет хорошо, и можно надеяться, что новая книга автора вызовет интерес. Тираж небольшой, гонорар – две с половиной тысячи марок. Устроит?
– Да, – сказал я. – Но с одним условием. Со всего, что свыше этого тиража, – тридцать процентов автору от оптовой стоимости экземпляра. И мою долю перечислять в немецкий банк.
– А вы самоуверенны! – хмыкнул он. – На какой тираж вы рассчитываете?
– Два миллиона. Это в Германии. В остальных странах раз в десять больше.
– Однако! – охнул он.
А вот не стоит удивляться! В той жизни тираж «Гарри Поттера» исчислялся сотнями миллионов. Нет, я не собираюсь грабить английскую учительницу. Пусть пишет своего Поттера. Возможно, именно он и соберет эти миллионы. В той жизни я эту книгу даже не прочел. Пробовал, но не смог – скучно. Зато клонов российского разлива держал в руках тучу. Начитался по самое не могу. Вот и заимствую идею. Она, к слову, объектом авторского права не является.
– Не боитесь неприятностей с ВААП? – спросил пришедший в себя главный редактор. Как мне показалось, с уважением.
– Нет. Их долю вы перечислите во Внешторгбанк, а своей я могу распоряжаться по собственному усмотрению. Ограничений на этот счет нет.
– Вы неплохо подготовились к этому разговору, – заметил Циммерман. – Что ж, согласен. Только тридцать процентов для неизвестного автора – много. Могу предложить пятнадцать.
– После вчерашнего выпуска новостей я известный. Двадцать пять.
– Двадцать, – вздохнул он. – И это последнее предложение.
– Согласен.
– Когда будет рукопись?
– В феврале.
– Так скоро?
– Мы пишем вдвоем с женой. Она у меня редактор с дипломом университета.
Слово «диплом» произвело нужное впечатление. Немец. Образованных людей в Германии ценят. Это в СССР нужно учиться пять лет, чтобы получить зарплату в 90 рублей. В то время как рабочему платят в два раза больше. Мы условились подписать договор после того, как в издательство ознакомится с рукописью. На том и расстались.
У меня оставалось еще дело. Нужный адрес мне дали на стенде «Информация». Не все ж портье марками подкармливать. Девушка, правда, удивилась, но адрес нашла и выписала на бумажку. И вот я стою перед витриной, кроя себя матом. Дорвался до шопинга, идиот! О подарке хорошему человеку вспомнил, когда денег осталось совсем мало. Да еще вчера их раздавал… Спрашивается, зачем? Обошелся бы Циммерман и без коньяка.
– Могу вам чем-то помочь, герр?
Я повернул голову. Рядом стоял невысокий, худощавый немец. Немолодой. Волосы седые, но на вид вполне крепкий. Это кто?
– Я хозяин этого магазина, – сказал он, будто услышав вопрос. – Вы стоите перед его витриной уже пять минут. Желаете что-то приобрести?
– Желаю, – вздохнул я, – но денег не хватает.
– У вас странный акцент, – заметил он. – Англичанин?
– Русский.
– Вот как? – Брови его поползли вверх. – Что делает юный русский во Франкфурте?
– Я писатель. Немецкое издательство выпускает мою книгу.
– Гм, – сказал он. – Не хотите кофе?
– С удовольствием! – ответил я.
Мы вошли в магазин. На стенах и стеллажах его красовались образцы товаров. Очень необычные образцы. У не привыкшего к ним человека вызовут
