— Что? Говори!
— В общем, он благополучно перешел на танке СС через линию фронта. Напарник Василия Григорий Кулик был взят Шиловым в плен, однако ему удалось уйти. Сейчас он арестован, его допрашивают в штабе дивизии «Дас Райх».
Эрик страшно потемнел лицом и сжал кулаки. Он вдруг резко развернулся и с ненавистью посмотрел поверх хилой изгороди в огород Марии Ильиничны, но теперь там, кажется, никого не было.
В этот момент к Эрику подбежал запыхавшийся Гюнтер. Его форменная тужурка была расстегнута до пупа, он так спешил, что не успел застегнуть ее.
— Герр лейтенант! Срочно. Очень срочно…
— Что, красавчик, сногсшибательная новость? Русские сдали Москву?
— Н-нет, герр лейтенант… приказ из штаба! Нам предписано немедленно выдвигаться в район западнее Прохоровки. Будем прикрывать наступление дивизии «Дас Райх». Старшему лейтенанту Курту Валленштайну следует срочно явиться в штаб.
Курт кивнул так, словно знал о приказе заранее. Он наклонился к Эрику и, дохнув ему в нос сладким запахом шоколада, смешанного с запахом коньяка, сказал заговорщицким тоном:
— Эрик, к Прохоровке русские бросили большие танковые силы из резерва, но ничего у них не выйдет, вот увидишь. Чувствую, винтовочка твоя пригодится. До встречи на Прохоровских высотах!
Курт ушел, поигрывая подарком. Похоже, настроение у него улучшилось.
Эрик пристально посмотрел на Гюнтера и вдруг сменил неподвижный пугающий взгляд на кроткую добродушную улыбку.
— Гюнтер, ты хочешь оргию до небес?
— Н-нет, герр лейтенант!
Гюнтер растерянно заморгал ресницами, не совсем понимая, что имеет в виду командир. Поступил боевой приказ, а он…
Эрик покровительственно похлопал Гюнтера по щеке ладонью и, обняв за плечи, решительно увлек за собой по направлению к «тигру».
— Хочешь, по глазам вижу. Пойдем, зайчик, сейчас все будет!
2
«Тигр», взревев мотором, вмял в землю хлипкую огородную изгородь, с ходу врезался в угол хаты Марии Ильиничны, в две секунды превратил ее в груду пыльных развалин, выехал на улицу и остановился.
Из соседних домов на улицу мгновенно высыпали пожилые женщины и старики. Женщины в ужасе стали заламывать руки.
Старики застыли с каменными лицами, угрюмо глядя на разваленную хату и Эрика, который вылез из башенного люка с сигаретой в зубах и внушительной черной тростью в правой руке, — бравый, подтянутый, в ладно сидящей полевой форме и лихо заломленной пилотке.
Эрик спрыгнул с кормы «тигра» на пыльную дорогу и беззаботной походкой направился прямиком к сельчанам, которые сбились, как овцы, в испуганную кучу. Сзади за Эриком неотступно следовал Гюнтер с МП-40 наперевес.
Эрик стал по очереди подходить к каждому старику и женщине. Он тростью поднимал голову за подбородок и смотрел прямо в глаза ледяным взглядом, словно желая убедиться, что его на самом деле боятся. Гюнтер следовал за Эриком чуть поодаль, держа сельчан на прицеле.
— Где ист здесь глупый старух, давай, давай! — вдруг, взвизгнув, сказал Эрик и указал тростью на разрушенную хату. — Он ист преступник, давай, давай! Где ист глупый он? Говорить!
Лица сельчан мгновенно сделались восковыми. Эрик в ярости замахнулся тростью на толпу, но она словно окаменела.
— Говорить!
Сельчане, потупив взоры, застыли перед Эриком. Худющий глазастый старик в выцветшем от времени зипуне, который он небрежно напялил на голое тело, и донельзя жеваных, пережеванных синих холщовых штанах вдруг растерянно пожал плечами. Его редкая, словно выдранная ногтями, седая бородка слегка затряслась.
— Дэк хто ж ее знает!
Эрик, вдруг резко исказившись в лице, постучал массивным бронзовым набалдашником трости по голове старика, словно в дверь его хаты. Старик замер, он совершенно никак не реагировал на удары, как будто его голова вдруг сделалась деревянной.
Эрик расхохотался. Он опустил трость, повернулся к Гюнтеру и сказал ему по-немецки:
— Гюнтер, вспомни русского крокодила в Сталинграде! Помнишь?
— Помню, герр лейтенант!
