голых камнях. Если бы голову не наполняли камни-мысли.
Сейчас, слушая рев ветра и шум разбивающихся о камни волн, Герман думал о том, что все это время потратил впустую, потому что неверно выбрал стратегию. Он ждал. Ждал, что что-то произойдет. Что Вика объявится сама. Или что ее найдут. Он искал, но пассивно: наблюдал, ездил в те места, где бывала она (квартира, дольмены, здание администрации), присматривался к жителям Гористого, но тоже на расстоянии. Звонил в полицию, интересуясь, как продвигаются поиски. А нужно было действовать с другого края, с изнанки. Думать, копать, искать причины. Вика многое от него скрыла. К примеру, так и не сказала, что именно собиралась тут искать. Вряд ли она приехала сюда и затеяла такую бучу ради одного ритуального ножа или чаши. Может, промолчала потому, что он не прошел «испытание»? Только сейчас Герману стало ясно, что Вика, приглашая его с собой, не надеялась на возобновление между ними отношений, а проверяла, можно ли ему рассказать больше. Почему он не заострил внимания на том, что ей кто-то за что-то посулил большие деньги? Потом Герман, конечно, обзванивал ее знакомых археологов и всех причастных к раскопкам. Но ни один из друзей Вики не знал, за чем конкретно она поехала. Один общий знакомый, правда, сказал, что Вика разыскивала через него некоего профессора. Но, как назло, профессор тот уехал в долгую поездку за границу, и до настоящего момента с ним так и не удалось связаться. Все это не успокаивало Германа, а лишь убеждало его в том, что Вика собиралась отыскать некий очень ценный предмет, но так, чтобы об этом знало как можно меньше людей. И продать его.
Герман почти был уверен в том, что исчезновение Вики как-то связано с населением Гористого. И хоть из полицейских сводок следовало, что никто из жителей не видел ее с тех пор, как начались раскопки, Герман в этом сомневался. Опрашивал жителей молоденький полицейский. После, когда Герман разговаривал с парнем, тот признался ему, что детали своего визита в поселок отчего-то помнит смутно. Но в том, что жители не видели Вику накануне ее исчезновения, не сомневался. А вот Герман сомневался.
Чтобы отыскать Вику, нужно понять, что случилось с жителями Гористого. Не с теми, кто погиб, а с теми, кто остался. Неправильно он тратил время! Вот что значит — верить только в то, чему можно дать логичное объяснение. Даже то, что он увидел истинное лицо старика Кириллова в зеркале, не особо его переубедило. Что уж возмущаться тем, что Алина ему не поверила.
Как ни странно, но именно Алина с ее даром, который Герман при всем своем скептицизме не мог отрицать, так как убедился на собственной шкуре в его действенности, помогла ему увидеть то, на что он закрывал глаза. Забавно, но в чем-то «пророчество» Вики сбылось: появилась Алина, и все действительно пришло в движение. Может, ее функция в этой запутанной истории сводится к роли «маяка», указывающего верное направление? И все же она удивила его своими снами. Он ей точно не рассказывал о том, что он недавно отыскал в Интернете рисунок звезды с вогнутым лучом, который встречался в местах поклонения темным силам. Какова вероятность того, что приснившаяся Алине история могла случиться когда-то на самом деле? Может, сны — это просто завуалированные ответы? Ведь именно рассказ Алины и натолкнул его на мысль о некоем ценном предмете, который могла искать Вика. Что это могло бы быть, так похожее на книгу?
Герман сел на раскладушке, зажег свет и положил рядом с собой кипу купленных по дороге газет. Сны снами, но неплохо бы проверить слова инспектора дорожной полиции. Связаны ли раскопки с тем, что случилось с жителями Гористого и всякими несчастными случаями в округе? Или он просто пытается подвести все под один знаменатель?
Шуршание страниц странно успокаивало, хоть информация отнюдь не выглядела мирной. Герман внимательно проглядел сводки происшествий и убедился в правоте полицейского: за последние время здесь случилось немало неприятных и даже трагичных происшествий. То мост обвалился. То оползень сошел на шоссе. То автобус перевернулся. То вспыхивали пожары. То случаи массового отравления, то эпидемия загадочного вируса. И это не считая различных бытовых инцидентов, ДТП и несчастных случаев на производствах. И все это за короткий период.
Герман включил планшет и поискал сводки местных новостей двухгодичной давности. И, конечно, такую трагедию, как загадочная гибель жителей целого поселка, не могли не упомянуть. Что там случилось — до сих пор никто не знал. Но в качестве одной из главных версий гибели жителей Гористого рассматривалось отравление газом. Герман поискал похожие новости, но ничего другого, чтобы могло дополнить уже прочитанное, не нашел.
Мужчина решил спросить газеты у Захара, зная, что тот любит их читать. Возможно, у него сохранились старые.
Подъем в маячную комнату, где смотритель нес ночную вахту, на этот раз Герману, взволнованному открытиями, показался не таким уж трудным. Он просто не считал, как обычно, ступени (сто сорок шесть), ожидая, когда они закончатся. И даже не передыхал на площадках. Пожалуй, этот подъем за все время его посещений маяка оказался рекордным по времени. Только вот Захара в комнате не оказалось. Может, что-то случилось с фонарем? Герман, не колеблясь, поднялся по трапу и зажмурился от ярко ударившего ему в глаза света. Смотреть на фонарь не было возможности. Ослепленный, Герман ухватился одной рукой за перила, а другой прикрыл глаза на манер козырька.
— Захар?! — позвал он, пытаясь перекричать шум ветра и рев моря. Опять разыгрывалась буря. Если бы глаза так не слепил свет, можно было бы увидеть, как внизу разбиваются о скалистый берег пенистые волны, разлетаются снежной пургой брызги, отдельные из которых, может, долетают до подножия маяка.
— Захар?!
Того не было и тут. Куда же Захар ушел? Обычно он бдит до утра, хоть с работой смотрителя теперь и справляется автоматика. Но старик любит сидеть ночи напролет, глядя на ночное море и думая свои, только ему известные думы. Уходит, когда свет маяка гаснет в рассветной заре, и несколько часов отдыхает.
