— Все дороги ведут в Приют! — протянул Пейл и чокнулся с Анатолем.
Кружки бодро звякнули, собеседники выпили и стукнули кружками по столу. Каждый задумался о своем — обоим было что вспомнить и о чем пожалеть.
— А твои родные?.. — нарушил молчание Анатоль. — С семья ми дезертиров могут обойтись довольно сурово…
— С моими родными уже обошлись сурово, — отчеканил Пейл. — Вражеские уроды сожгли мой городок, когда я был еще мальчишкой. Я струсил тогда, спрятался. Чудом сбежал. С тех пор и начались мои скитания. Я знал, что однажды пойду на войну, но боялся и старался не попадаться на глаза эмиссарам. Я считал себя последним трусом. А потом мои попытки найти себе новый дом потерпели фиаско. Меня нигде не принимали. И я пошел на войну — чтобы отомстить и чтобы умереть. Скоро я понял, что на войне нет правых и неправых, нет белых и черных — там все уроды. Люди не рождаются уродами, это война уродует их.
— Ад — это другие, — сказал Анатоль.
— В точку.
Наметилась еще одна пауза, но в этот момент оркестр у сцены бешено заиграл какую-то веселую мелодию, и все потонуло в музыке. Это была сумасшедшая музыка, так необходимая жителям Приюта, чтобы не сойти с ума. Посетители повскакивали с мест — кто-то даже уронил стул, — и пустились в пляс. В этой пляске было естественное желание забыть обо всем плохом, смыть грусть и начать новый, счастливый день.
На сцену выпорхнула Вера, схватилась за микрофон и запела. Анатоль подметил, что Вера скользнула взглядом по залу, нашла Пейла и больше не сводила с него глаз.
Ах, Пейл, как женщины живут в ваших снежных краях, — подумал Анатоль, — если все там такие, как ты. Пейл тоже смотрел на Веру, но как-то задумчиво, безучастно, будто мысли его были где-то далеко. Кажется, Вера это тоже заметила, и голос ее на мгновение дрогнул — или так только показалось Анатолю?
Анатоль отмахнулся от проблем этих двоих. В конце концов, ему-то какое дело? Все закончилось хорошо, убийца наказан, Приют скоро вернется к своему привычному сонному бытию. Больше не из-за чего переживать!
Сегодня Вера пела особенно хорошо. Может быть, дело в особенном настроении, подумал Анатоль. Вера пела очень энергично, и в то же время мягко; ее голос создавал особую иллюзию, обволакивая и убеждая: ты полон сил и энергии, танцуй, пока не наступило завтра. Только на Анатоля эта магия не действовала: при всем желании он не смог бы пуститься в пляс, разве что покрутиться в своем кресле посреди танцевального зала. Вера пела для Пейла Арсина — это было очевидно — и вкладывала в пение весь свой талант, всю свою душу. Пусть оркестр играл не так хорошо и время от времени кто-то из музыкантов фальшивил (чаще всего Василь, гитарист, жених Веры, но он был красавчиком и ему всегда все прощали) — им это простительно, потому что один из них накануне был убит сумасшедшим. Вера старалась за всех. Это был ее вечер. Всем было плевать, как играют музыканты: те, кто не забывался в очистительной пляске, сидели за своими столами и смотрели на Веру, разинув рты. Ее голос — только часть волшебства. Нужно было видеть, как скромно и в то же время со вкусом она была одета: ничего откровенного, черное платье не слишком короткое, оно допустимо открывает красивые ноги, не скрывает хрупкие предплечья и подчеркивает красивую молодую шею. Надо было видеть, как энергично и в то же время плавно она движется. Это был призыв. Это было представление для единственного зрителя. Это была охота.
Женский мир жесток. Когда Вера спела несколько песен, в бар вошла Снежана. Ее появление никто не заметил. Она медленно прошла сквозь танцующих, оглядываясь в поисках Пейла, а когда нашла его, счастливо улыбнулась и направилась к нему.
Пейл, завидев Снежану, тоже тепло улыбнулся и подвинулся, освобождая ей место. Снежана медленно и нежно поцеловала Пейла в щеку. Анатоль стрельнул глазами в сторону сцены. Он увидел: будто электрический разряд пробежал по телу Веры. Она перестала двигаться, сопровождая песню танцем. Она выпрямилась у микрофона, допела песню, прямая, как столб, махнула музыкантам и убежала со сцены. Те не перестали играть: наоборот, они взялись за дело с удвоенной силой. Танцующие не заметили пропажи вокалистки — веселье продолжилось без Веры, как будто ее и не было.
Где она сейчас? — подумал Анатоль. — Наверное, плачет в своей гримерной.
Что ж, в конце концов, это справедливо. Все знают, что у Веры есть жених и она обручилась с ним задолго до того, как Пейл объявился в Приюте. Надо отвечать за свои слова, и это касается не только мужчин, но и женщин. А Снежана… Она определенно нравилась Анатолю. Он всегда относился к ней с отеческой заботой.
Анатоль перевел взгляд на медсестру и белого человека. Снежана что-то шептала на ухо Пейлу, и выражение ее лица то и дело сменялось от радости до тревоги.
Интересно, о чем она говорит ему? Шепчет о предстоящей ночи или пересказывает впечатление от событий прошедшего дня? Или речь о чем-то совсем другом?
VII. Заем
