даже сам не свой. Вот наша работа: не знать кто мы, зачем мы, для чего мы, но исполнять то, не зная что. Поэтому, все наши неудачи и просчёты оказались ранее заложены в общую структуру выполнения миссий. И всё к месту. А мы головы ломали, волновались, нервничали. Как оказалось, зря.
Динстон мудрёно, ностальгически замолчал. Выпил вина. Хьюз тоже, вспоминая не давнее прошлое, молчал. Динстон хмелел, становился разговорчивее.
— Сейчас нам легче. Сейчас я многое понимаю. Непонятно, конечно, чем конкретно занят сам сэр МакКинрой, но, сейчас, он конкретно делает политику в Китае. Спору нет, у власти, в Китае, должен быть миролюбивый, более либеральный член компартии. Иначе жди войну.
Ох, хитёр ты разум человеческий.
Глава шестнадцатая
Согласие разума
Теперь уже генерал Чу низко кланялся генералу американцу, сэру МакКинрою.
Ох, времена, времена! Где ваша логика?
Они на одной из многих конспиративных квартир контрразведки Китая в Пекине. Мудрые, пристальные глаза шефа китайских спецслужб встретились с не менее мудрыми и пристальными глазами американского резидента. Каждый знал, что он хотел от этой встречи. И каждый знал, что он скажет. Поэтому они не торопились. Сэр МакКинрой, как атакующая сторона, уважающая своего опытного и великовозрастного визави, вежливо начал:
— Уважаемый генерал, помните, как шесть-семь лет назад на теме русского паренька монаха началась наша долгая игра в неизвестное будущее. Тогда позиции Председателя Мао были незыблимы и казались вечными. Коммунистический Китай стоял агрессивной, опасной, грозной державой над миром с неопределённым, страшным будущим, как исторический гегемон, над притихшей Азией. Гегемона, который уцепился зубами за атомное оружие и готов был его применить против кого угодно. Но страх большой, кровавой войны, мудрость общей ситуации международной обстановки, в том числе и общей разрядки напряженности, притормозили общий накал агрессивности в мире, что отодвинуло опасность возникновения глобальной войны на расстояние отдалённого будущего. Сейчас мир более знает, что нужно делать и что предпринимать, чтобы уменьшить опасность и атомной, и ядерной войны. Но, начавшаяся тяжёлая болезнь Председателя, его возраст и печальное согласие в скорости оставить этот мир, даёт полную возможность агрессивным, отдельным силам взорвать равный паритет в мире между державами. Это не просто опасно. Это очень, глобально опасно для всех народов Земли. Вы знаете про секретные установки ракет в Тибете. И мы про них знаем. Такие амбициозные, заполитизированные фигуры, как жена Мао, и её ближайшие, партийные приспешники, очень могут для своего державного успокоения применить атом для запугивания ведущих больших стран — как СССР, так и Американских Штатов. Все политики в мире сошлись на том, что группу Цзян Цин нельзя допускать к управлению государством, тем более, такой великой, многочисленной страной как Китай. Поэтому, нашими службами разработана операция для провоцирования и политического уничтожения жены Мао. Две ключевые фигуры наших служб сыграют основную роль в этом моменте — полковники Динстон и Хьюз. Поэтому, уважаемый генерал, мы просим вас выдать визы названным лицам для выполнения миссии. Мы подготовим компрометирующие документы и передадим их вам. Вы сможете представить их министру-советнику, а он уже обязательно в ЦК.
Генерал Чу согласно словам кивал головой и думал: откуда американец знает про министра-советника? Откуда? И откуда он знает, что я близко знаком с этим Министром. Что он против мадам Мао. Что я против неё. Что я за Дэна. Чан ведь не знает министра-советника. Может племянничек сам уже с американцами крутится. Готовит себе далёкий, удобный, запасной аэродром. Вопросы. Вопросы. В политике одни вопросы. Только нет ответов. Приходится импровизировать, крутиться. И никто не предскажет будущего.
— Уважаемый сэр, мне очень приятно, что ваша страна, ваше правительство, стоят на одних позициях с нашими лидерами. Это даёт и мне уверенность, что наши цели понятны всем вам и практически достижимы. Если только в политическую игру не ввяжется, какая-нибудь, третья или четвёртая сила.
— У вас имеется на примете такая шальная фигура?
— Пока нет.
— Неужели, Мао так обесцветил цвет нации, что кроме двух человек, больше никого нет на временную роль лидера нации?
— Вообще, это какая-то дикая, необъяснимая случайность, что кто-то, как-то, поднимается на гребень бушующей волны политики, выживает и становится лидером. Мне кажется, что без помощи всевышнего, это не происходит.
— Это у вас, в диктаторских, репрессивных режимах. Где нет выборов, всё находится на случайных весах высшей подлости, личных амбиций, презрения к человеку, неуважения к нации и народу. И быстрое, молниеносное уничтожение своих противников. И никак иначе. Смерть врагам. И тут народ, конечно, поддержит, поможет. Ему всё равно кого истреблять: лишь бы очередной, крикливый, народный выскочка, громче и истошнее орал. Вот Дуче Муссолини: маленький, смешной, жалкий — но стал диктатором в Италии. Почему народ выбирает политических клоунов? То ли зависть, ревность, к
