примеры сегодняшнего дня. Американцы свидетели. У нас есть. Здесь Америка, как разведка, проиграла нам. Никакой секретности. Всё на виду. И тот же русский, который молодой, но уже легенда, он наш. Берегите его, Хуа, он и вам поможет. И здесь, я, как историк, на стороне монахов и нашей страны. А Дэн, он не обидится: я ему всё объясню. Цзян, это дура. Следи за ней. Я её боюсь. Как только я умру, убирай её сразу. Иначе она убьет тебя, Дэна, и прочих. И монахов. И наша страна превратится во всё, что угодно, только не в великую нацию Земли. Не хочу из себя ставить бога, но за Китай я сердцем и душой болею. Даже, перед своим гробом. Пусть я умру, но пусть меня уважают за то, что я оставил страну без потрясений и гражданской войны. Сначала я хотел шумных кампаний, политических потрясений, но со временем: а перед смертью, время бежит в миллионы раз быстрее, я понял, пусть народ, нация решает. Но ты должен быть арбитром. Я на тебе остановил свой выбор, как на человеке мудром и достойным великой нации. Не забудь, потом, генерала Чу, Дэна, монахов, русского: что ни говори, но на этапе шестьдесят девятого года, и до сегодняшнего года, они положительно участвовали в росте авторитета нашей нации и уважения к ней мировой общественности. А это многого стоит. Наши бомбы, весь наш военный потенциал, ничего не стоили по сравнению с тем, что сделали монахи и тот же никому неизвестный, никому не нужный, русский. Индия, наш враг, и та стала положительней к нам относиться. Конечно, Тибет будет линией столкновения, но, если мы решим с монахами общий уровень взаимоотношений, то и Далай Лама согласится с нами сотрудничать. Тибету надо дать автономию. Эти горы: наша крепость. И пусть Америка, Кремль оккупируют Луну — Тибет, как стратегический район, выше любой планеты солнечной системы. Мы гегемоны на Земле. Запомните, Хуа, запомните. Больше мне добавить, нечего. Ступайте. Работайте.
Глава двадцать первая
Директор ЦРУ — сэр МакКинрой. Размышления о завтрашнем
— Как-то даже неожиданно. Хотя, другого ждать не приходилось. Тайные интриги старого китайского двора. Коммунисты также мелочны и подозрительны друг к другу, как императоры древних, тёмных и кровавых веков.
Директор ЦРУ оживленно крутил жёлтую папку подрагивающими от волнения руками. Прохаживался, в глубокой задумчивости, рядом с длинным столом.
— После всего сказанного, каков ваш вывод, господин генерал.
— Сэр, Председатель Мао серьёзно болен, правильнее, находится при смерти, но ещё достаточно уверенно управляет страной и коварно разыгрывает самим собой разработанные игры в перетасовку картёжных физиономий. Его неожиданный ход, хоть и просматривался на фоне странных притязаний его жены; но, после репрессий по отношению к видным лицам из ЦК, трудно было рассчитать, на ком он окончательно остановится. Я верю генералу Чу, и верю, что сегодняшний министр Общественной безопасности меньшее зло, чем Цзян Цин. Но, он уступает по либерализму Дэн Сяопину. На сегодняшний день не известно, что Дэна ждёт завтра, но он на некоторое время будет самым скромным козлом отпущения за последние годы.
— Как всё похоже на известные пары Сталин-Берия, Гитлер-Гимлер: история не дала нам опытного сравнения, лучше ли был бы Гимлер или Берия, но оба они большие массы людей расстреляли и в лагерях уничтожили. И даже пробное перевоплощение, в одночасье, волка в овцу, плохо верится.
— Согласен с вами, сэр. Но отставание Китая в экономике и технологиях такое, что им ничего не приходится делать, как отпускать вожжи в сторону большей либерализации всей жизни страны. Их лидеры прекрасно понимают, что Китай может остаться большой деревней средневековья, где правит невежество, ханжество и боязнь всего нового.
— Значит, нам стоит поддержать, плохо известного для нас, Хуа Гофэна?
— Да. И позволить китайцам и китайским студентам, школьникам посещать Штаты. Контакты между народами сделают своё дело.
— Но, у нас и сейчас немало китайцев.
— Это те, которые сбежали в сороковых годах, да и больше с Тайваня, Гонконга, Макао. Сравнение параметров жизни увлечёт народ Китая верить в заграницу. А сейчас, ведь они в большинстве своём оглуплены агитацией коммунистов.
— Сколько по времени больной Председатель Мао ещё протянет?
— До осени.
— Не мало.
— Кто знает: для Китая, как и для истории, это не срок.
— Много чего может измениться там, особенно для опальных лиц.
— Для Хуа Гофэна тоже главное ликвидация группы Цзян.
Директор долго, с некоторым неудовольствием, смотрел в окно.
— Генерал, мы никому не уступаем в информированности?
— Больше, чем знает генерал Чу, никто никому не скажет. Да и не сможет сказать. Закроют быстро. Сам Хуа, ещё боится Председателя Мао. И, тем более, свою историческую возможность стать у руля величайшей страны упускать не будет. Лично с ним мы всё же сможем встречаться и чем-то быть
