— Я знаю, — чуть надменно кивнул Альба. — Насколько мне известно, при весьма странных обстоятельствах. Вы общались с ним по-испански?
— Нет, — растерялась Анна. — С какой стати? Он прекрасно говорил по-русски. Мигель родился и вырос в России. Почему вы вспомнили о нем, Франсуа?
— Если покопаться — он очень дальний мой родственник. Одна из моих родовых фамилий — де Сильва, и…
— С вами, должно быть, половина Европы в родстве, — не удержалась Анна. Нельзя сказать, что Франсуа отличался высокомерием, но порой Анну начинали раздражать его династические пассажи. Ее сарказм не остался незамеченным. Франсуа заткнулся, но ненадолго: — И все же я настаиваю, Анна.
— На чем? — Анна недоуменно пожала плечами.
— Будущая герцогиня Альба должна говорить на castellano[99], как чистокровная испанка, — Франсуа не сводил с Анны напряженного взгляда. — Ошибки недопустимы.
— Что?! — Анна поперхнулась. — Франсуа, вы, должно быть, шутите!
— Нет, — отрезал он весьма холодно. — В нашей семье не принято шутить подобными вещами. Брак — дело серьезное.
— Правильно ли я поняла вас? — Анна даже не пыталась скрыть растерянность. — Вы делаете мне предложение?
— Именно, — наконец на непроницаемом лице Альба мелькнуло что-то похожее на смущение. — Окажете ли вы мне честь, Анна?
— Вы не можете говорить серьезно, — она покачала головой. — Вы же понимаете, что подобное невозможно.
— Невозможно? — удивился Франсуа. — Это почему?
— Потому что… потому что…
— Потому что я принц? — прищурился он. — Вы поэтому мне отказываете?
— Я не отказываю, — Анна совсем растерялась. — Но, Франсуа… Вы никогда не говорили мне о любви.
— Не говорил, — согласился Альба. — Я старался быть максимально корректным. Вы сами крайне сдержаны в проявлении чувств.
— Вы не первый говорите мне об этом. Но я такая, какая есть, — Анна по-прежнему с трудом подбирала слова, — и вероятно, совершенно не подхожу вам. — Она помолчала. — Какой-то странный у нас разговор.
— Более чем, — согласился он. — Будто мы говорим не о браке, а о сочетании аксессуаров. Я вам совсем не нравлюсь? Настолько не нравлюсь, что вы отказываетесь рассматривать меня в качестве кандидата в мужья?
— О нет, Франсуа, вовсе нет, — робко улыбнулась Анна. — Все совсем не так. За то время, что мы знакомы, я успела привязаться к вам.
— Привязаться? — нахмурился Альба. — И все?
— Нет, не все, — вздохнула Анна. — Но вы всегда вели себя очень… по-дружески.
– ?Que me lleve el diablo![100] Не знаю, как принято у вас, у русских, но мы не набрасываемся на женщин, которые нам нравятся, подобно голодным тиграм, что б там про нас, испанцев, не говорили. Помнится, еще во вторую нашу встречу, очень неловкую, кстати…
— О да!.. — Анне живо вспомнился вечер двухлетней давности, после концерта Крестовского в «Плейель» — когда Митя неловко пытался познакомить ее со своим высокопоставленным приятелем[101].
— Еще в тот раз я откровенно объявил вам, что вы мне нравитесь. Но вы, вероятно, предпочли бы услышать от меня нечто иное?
— Я?.. — распахнула светлые глаза молодая женщина.
— Я не умею говорить красивые слова, но, Анна, мне казалось, вы и так должны были все понять обо мне и моих чувствах к вам?
— И что это я должна была понять? — в голосе Анны зазвучала откровенная ирония.
— Что я люблю вас, — Франсуа выпалил это столь громко, что его услышали посетители ресторана за соседними столиками.
— Меня?..
— Вас, вас! У вас такой удивленный вид, словно вы и не подозревали об этом. И какого дьявола вы заявляете, что я вел себя исключительно как друг? — Франсуа нервничал, это было очевидно — Анна впервые видела его таким: светло-серые глаза потемнели, складка меж бровей стала глубже, он резким движением взъерошил на затылке подернутые серебром волосы.
— Пако[102], прекратите на меня кричать! — твердо произнесла она, и Альба растерянно уставился на нее. Анна сама оторопела, она никогда его так не называла.
— Я не кричу, — пробормотал он.
— Именно кричите, — возразила Анна.
— Простите, — Альба сцепил пальцы, пытаясь успокоиться. — Я веду себя как кретин. Сам от себя не ожидал, честно говоря. Я оказался не готов.
— Не готовы — к чему?
— К вашему отказу.
