Вам что, никто никогда не отказывал? — насмешливо поинтересовалась она. — Не может такого быть.
— Не понимаю вашего сарказма, — Альба, казалось, немного обиделся. — Это всего лишь второе предложение о браке в моей жизни. Моя первая жена — Лаура, из семьи Кандия и наши семьи договорились обо всем до того, как я сделал официальное предложение.
— Из семьи Кандия? — Анна решила поддеть его. — Не имею чести знать.
— Скорее всего, не имеете, — Франсуа, казалось, не заметил ее тона. — Герцоги Кандия живут очень закрыто. Но к тому моменту уже было получено разрешение…
— Чье разрешение?
— Как это — чье? Короля, разумеется. Гранды моего класса не могут жениться без королевского разрешения.
— До сих пор? — удивилась Анна. — Средневековье.
— Традиции, — пожал плечами Альба. — Всего лишь традиции. В них свои прелесть и резон.
— Вам виднее, — Анне внезапно стало скучно. — Но при чем тут я? Если все так, как вы говорите — то нет никакой гарантии, что вам позволят жениться на мне. Там, la en haut[103], — она показала пальцем наверх.
— Уже позволили, — он достал из внутреннего кармана пиджака длинный конверт с национальным гербом Испании, и еще — с бургундским косым крестом[104]. — Вот разрешение, заверенное согласно кодексу Реаль Куэрпо де ла Ноблеса[105].
— Что? — растерялась Анна. — Вы просили разрешения у вашего короля, не спросив меня? Ну, знаете! Хотели подстраховаться?
— Подстраховаться? Да о чем вы говорите, Анна! Знаете, на ком женат Фелипе?
— Кто такой Фелипе? — испугалась Анна.
— Наш новый король[106]! Вы знаете, на ком он женат?
Анна с недоумением повела плечами, а Франсуа рявкнул: — На журналистке! Да еще разведенной!
— То есть, — пробормотала Анна, — по сравнению с партией короля, моя кандидатура очень даже ничего?..
— Анна, я не понимаю, — было очевидно — Франсуа устал с ней спорить. — Вы категорически мне отказываете?
— Я должна подумать, — честно заявила она. — Но прежде скажите — если я дам вам положительный ответ — будете ли вы настаивать, чтобы я оставила сцену?
— Это так для вас важно? — нахмурился Альба.
— Сцена для меня все. Балет — моя жизнь.
— В жизни есть много, чего вы даже отдаленно себе не представляете. Особенно, когда у вас есть деньги и власть.
— Не сомневаюсь. Но я не променяла танец на любовь. Так неужели вы думаете, что я променяю его на деньги и власть?
— Ваши слова жестоки, — Франсуа поджал губы. — Значит ли это, что вы меня не любите?
— Вы мне очень нравитесь, Франсуа. — Анна прямо посмотрела ему в глаза. — Но я вас совершенно не знаю. Мы встречаемся с вами уже почти два года, но кто вы? Что вы за человек? Да и вы ничего не знаете о моей прошлой жизни.
— Напрасно вы так думаете. Определенную картину я успел себе составить. И если вам интересно, я могу вам рассказать о себе, о моем детстве и юности. Хотите?..
— Расскажите, — Ей хотелось хоть на время прекратить разговор о возможном браке. C того момента, как Франсуа завел о нем речь, она чувствовала себя не в своей тарелке. Франсуа же несколько мгновений изучал ее, словно желая понять, правда ли ей интересно, или она просто желает сменить тему, но потом начал:
— Про таких, как я, в Испании говорят: «Nacio con cuchara de plata en la boca»[107]. Мой отец, восемнадцатый герцог Альба, женился на моей матери, графине де Сильва, по любви, как ни странно — в то время в нашем кругу редко заключались браки по любви. Они познакомились на французской Ривьере, в отеле «Негреску», в 1965 году, спустя три года поженились, а спустя положенный срок родился я — их первенец. Мой крестный, король Хуан Карлос, тогда еще наследный принц, изрек, принимая меня из рук кардинала Винсенте Энрике, епископа Толедо: «Вот будущее Испании!»
Я, к сожалению, не оправдал ожиданий. Я был редкостный «el pasota»[108]. огорчал мать и раздражал отца, а уж старших членов семьи — бабку по линии Альба и ее двоюродную сестру, маркизу де Парра…
— Пако, ради Бога! — перебила его Анна. — Пощадите…
— Старшие старались не говорить обо мне в приличном обществе, так как при упоминании моего имени всегда находился титулованный читатель скандальной прессы и начинал, с удовольствием обсасывая подробности, пересказывать содержание какой-нибудь статьи из паршивой газетенки.
— Лживой статьи, без сомнения, — поддела его Анна.
— Ну почему же лживой? — усмехнулся Франсуа. — Когда мне было пятнадцать, папарацци засекли меня в компании пьяных матадоров после рождественской корриды в Лас Вентас[109], а еще раньше… ха-ха…
