Остгренца, на других вырезана печать канцелярии архиепископа. Всё зависит от ранга обладателя перстня. Меня, в бытность командиром караула, инструктировали, как поступать в этом случае. Обладатель такого колечка не подлежит личному досмотру, а также имеет право назваться любым именем. И ещё много чего.
— Второй ничего не показал.
— Ему и не обязательно. Сопровождающих лиц может быть сколько угодно. А то, что не показал, не означает, будто перстня у него нет.
Так и не снявшие капюшонов всадники проехали через ворота и остановились совсем недалеко от харчевни.
— Да, — ухмыльнулся Виланд, — монаха хоть на козу посади, хоть на корову, он всё равно монахом останется.
— Вы про что?, — не понял Ладвиг.
— Смотри, как они на лошадях сидят. Сразу видно, что люди привыкли к длинным одеяниям. Им бы в женском седле было бы гораздо удобнее. Кони, кстати, казённые. Вон значки курьерской службы. Теперь ясно, почему в Городском Совете заранее узнали о приезде доверенного лица архиепископа.
Монахи о чём-то коротко переговорили и разъехались в разные стороны. Один из них двинулся по улице, ведущей вдоль стены, а другой направился в сторону центра города.
— Очень интересно. — стражник поднялся со своего места. — Тот, что показывал перстень, явно отправился в Ратушу. Иди за ним. Всё равно вам по пути. Заодно посмотришь, будет ли он с кем-нибудь общаться по дороге. А я прослежу за вторым. Из харчевни выходим по очереди. Я первым, ты чуть погодя.
"Виланд мне уже задания даёт, — с досадой подумал Ладвиг, глядя ему вслед. — Неужели я настолько беспомощен в качестве дознавателя, что он решил полностью взять инициативу на себя? Дело, конечно, от этого только выиграет, но…".
К столику подошёл Густав:
— Вам понравилось у нас, господин сержант?
— Да. — не раздумывая согласился Ладвиг. — Сколько я должен за вашу чудесную настойку?
— О! Не извольте беспокоится. Господин Виланд за себя заплатил, а с тех, кто приходит ко мне впервые, я не беру ни монеты. Сумевшие оценить мои напитки всегда возвращаются и становятся лучшими клиентами.
— Хороший обычай. Помогает расширять круг клиентов.
— Это было заведено ещё моим отцом. — с гордостью заявил хозяин заведения. — Я чту традиции семейного дела.
Дойдя до дверей, сержант обернулся и решил прояснить беспокоивший его вопрос:
— Я всё-таки должен знать на какую сумму выписал расписку Виланд.
— Какую расписку?, — недоумённо переспросил Густав. — Он расплатился деньгами.
Проследить за представителем архиепископа труда не составило. Его путь пролегал по широкой ровной улице, ведущей к центру города. Конный в дорожном плаще был хорошо заметен на фоне пеших празднично одетых горожан. Немалое количество людей шествовало в том же направлении, позволяя всаднику передвигаться только медленным шагом. Ладвиг быстро догнал приезжего и шёл теперь в десятке шагов позади него. Монах вёл себя так, что создавалось впечатление, будто он в первый раз посещает Энгельбрук. Выехав к развилке улиц, приезжий задумался над выбором направления и воспользовался помощью кого-то из прохожих. Добравшись до Центральной площади, он долго не мог понять, куда ему девать лошадь, пока местные мальчишки не проводили до коновязи. Монах, похоже, и не подозревал о наличии других дверей, ведущих в Ратушу, потому что сразу стал пробираться через толпу людей к главному входу.
"Дойдёт, как минимум, без кошелька, — подумал сержант, наблюдая за мелькавшим в толпе капюшоном. Сегодня просто раздолье для разного рода ворья".
К его удивлению, монах продвигался вперёд довольно быстро. Вряд ли он каждому встречному сообщал о том, что является служителем Богов, но люди понемногу расступались перед ним.
"Видимо, причина в том, что этот плащ сильно напоминает одеяние могильщиков, — предположил Ладвиг. — Кому же охота в праздник повстречать такой мрачный персонаж".
Всё внимание жителей Энгельбрука было приковано к другим персонажам. В этот момент на площади разыгрывалось театрализованное представление, иллюстрирующее один из эпизодов Священного писания. Каждый длинный сезон два самых богатых городских Цеха на свои средства нанимали и снаряжали "армии" актёров, которые должны изображать противоборствующие силы в знаменитом сражении при Чёрной речке. Именно там уцелевшим в битве измученным людям явилась сама Великая Мать, тем самым прекратив кровопролитие и примирив враждующие стороны.
Между Цехами шло негласное соревнование, состоявшее в том, чтобы как можно лучше снарядить свою "армию". Прошлый раз зрители единодушно признали победителем Цех Ювелиров, не поскупившийся на расшитое золотом знамя и вызолоченные лезвия бутафорских алебард. Судя по нынешнему виду их "армии", ювелиры решили сэкономить, добавив к вышеперечисленным достоинствам только цветные плюмажи на шлемы своих "бойцов". Противостоящую им "армию" снаряжал Цех Мясников, в последний раз удивлявший горожан слишком давно, предоставив тогда актёрам шлемы в виде
