нас многие болеют «зубной болезнью». От нее даже умирают. Потому надо и зерновые, и бобовые тоже надо. А это у нас не растет нигде. У нас вообще нет земли, даже поблизости. И воды нет, чтобы питомники сделать. У нас только песок. Потому мы и летаем к вам. Приходится.
— Ну да, это потому, что не хватает витаминов, вот вы и болеете. А фрукты не возите? Вот тут растет и хисиема, я сама видела, и мелага, и еще очень много фруктов.
— Их тоже собираем. Только разве ими налопаешься? Так, баловство одно для детей.
— Все равно болезни от них не будет. Будете есть хотя бы мелагу все время — и болеть не будете. Это я вам точно говорю.
— Тогда мы и наберем ее сейчас побольше, — тут же кивнул Жак.
Длика запекли на углях, после Жак его проворно разобрал на части, постоянно дуя на пальцы и приговаривая, что пахнет он очень вкусно. Мэши запах длика не впечатлял, к тому же он был совсем без соли, и мяса в нем действительно оказалось мало. Но хоть что-то горячее им перепало, и то хорошо.
А позже они набрали тут же на склонах спелую оранжевую мелагу, сквозь тонкую шкуру которой буквально просвечивала мякоть, полная сладкого сока. Конечно, мелагой не наешься, но и с пустым брюхом не останешься.
— Вот так и можно прожить, — проговорил с набитым ртом Жак, когда они уселись на траву, сложив горкой собранные фрукты, а верный лека устроился рядом с намерением охранять детей. — Ловить дликов и собирать мелагу. И делать больше ничего не надо. Хорошая жизнь, правда?
Мэши подняла брови, коротко глянула на измазанное соком лицо Жака и ничего не ответила. Ну что можно сказать на такую глупость?
Светило в это время перевалило на другую сторону леса, и показался бледный бок Буймиша. Еле заметный, он осторожно выглядывал из-за противоположного речного берега, еще теряясь в ясном розовом небе.
— И где твой брат? — хмуро поинтересовалась Мэши, поднимаясь на ноги.
Остатки фруктов она кинула в траву и подумала, что неплохо бы спуститься к реке и сполоснуть ладони от сока.
— А вон летит, — невозмутимо ответил Жак.
Вытянул руку и ткнул куда-то вдаль, в ту сторону, где белесым шаром проглядывал Буймиш.
На розовом бледном небе Мэши ясно увидела крохотную черную точку, которая увеличивалась на глазах. Росла, обретала форму и превращалась в дракона.
Мэши подозвала леку, выключила его и торопливо сунула в рюкзак. Пусть будет там, на всякий случай…
Большой черный дракон летел по направлению к поляне. Мэши набрала в грудь воздуха и медленно выдохнула, стараясь унять дрожь в руках. На самом деле к этим машинам невозможно привыкнуть. Так и будешь смотреть и ужасаться, будто к тебе приближается не летающий робот, а сама смерть в облике дракона.
Как красиво и плавно летит эта штуковина! Как легко взмахивает крыльями, как четко и симметрично расходятся пластины-перья от самых кончиков крыльев до их оснований! Как плавно изгибается хвост и как холодно поблескивают голубые глаза! Дракон с голубыми глазами, такими милыми, словно это домашняя ящерица.
Травы зашлись в судорожном волнении, покрылись волнами, послушно ложась под темное брюхо. Коротко заскрипели когти, под которые, видимо, попали небольшие камушки. И вот драконья пасть оказалась совсем близко. Сияют голубым глаза и дымятся ноздри.
— Что стоите? Идите сюда! — крикнул со спины машины Всадник.
Это был Люк, и Мэши в который раз подумала, что он ужасно похож на своих братьев. Как три горошины ниахи из одного стручка, только разного размера. Даже привычка откидывать волосы со лба — такая же резкая и быстрая.
С одной стороны, можно вздохнуть с облегчением — Люк прилетел, и отец, значит, жив. И Мэши не останется одна в этих лесах и совсем скоро увидит отца, беспокойство о котором буквально дырку проело в душе. А с другой — что их ждет? Что хорошего можно увидеть в Камлюках? В этих забытых пустынях, полных горячего песка?
Мэши приблизилась к дракону, следуя за Жаком, подумала с сожалением, что так и не успела сполоснуть руки и теперь пальцы липнут друг к другу от сладкого сока. Тыльной стороной ладони убрала от лица надоедливые пряди волос и посмотрела в лицо Люка.
Глазищи у него черные, точно… Да ничего Мэши не встречала такого черного в жизни, как эти глаза. Даже спины жуков-икеней не такие темные.
— Давайте залезайте, — довольно приветливо пригласил Люк, ничуть не смутившись от прямого взгляда Мэши.
— Мой отец жив? — спросила она, не опуская глаз.
— Да что ему сделается? — отмахнулся Люк и протянул руку, предлагая свою помощь.
Мэши сморщилась, повела плечом и резко сказала:
— Я сама.
И она поставила ногу на крыло, пробормотав под нос:
— Сдохнуть можно…
