хватает, и служебных и личных. Когда дело личное сразу видно: не знает, бедный, как подойти, с чего начать. Прихожу на помощь:
— Товарищ старший лейтенант, у вас что-то случилось?
— Да понимаете, нужно семью встречать, а у меня занятия.
— Зато у меня — чистка техники, а мы ее уже почистили. И соляркой не обливали. Так что техника в порядке, можно вождением заняться.
— Так вождение у нас по расписанию в среду, — мнется, не дается Пирогов.
— А вы, товарищ старший лейтенант, воевали тоже по расписанию?
Мнется, размышляет.
— Если под вашу ответственность, товарищ сержант.
— Слушаюсь, под мою личную ответственность!
Беру с собой Рассоху и Юхана. Балабола и молчуна.
На КПП скучает заспанный Петя-шахтер. Шапка на макушке, воротник поднят. Заглянул для порядка в кабину, в кузов, ничего запрещенного не нашел. Отметил в журнале время выезда, поднял шлагбаум:
— На вождение?
Рассоха тут же в ответ:
— Это что за наваждение отправляет на вождение?
Отъехали уже порядком, когда до Юхана дошло — засмеялся.
Особенности здешнего вождения я уже освоил. Во-первых, нужно опасаться встречных грузовиков: эстонские молчаливые водители любят бешеные скорости, летят, едва не задевая тебя, не посторонятся перед грозной техникой, каменно сидят в кабинах в своих кожаных кепочках. Перед встречными повозками лучше вообще проползать на малой скорости, сбавляя газ: лошаденки тут нервные, встают на дыбы, норовя телегу опрокинуть.
И еще одно. Здесь привыкли ставить на дороге фляги с молоком, их потом забирают на завод. Так не вздумай наехать на такую флягу — криков не будет, но с лопатой мужик выбежит.
Да и в местный придорожный магазин заходи с осторожностью. Если ввалишься с гоготом, с топотом, будешь лезть через голову товарищей: «Теть, бритву дайте!», не заметит тебя миловидная, светлоглазая «тетя». Мы в таких случаях запускаем вперед Юхана. Войдет тихий мальчик, улыбнется, головку наклонит:
— Тере!
— Тервист! — ответит миловидная.
И покупай, что душа пожелает, на все три рубля!
Сейчас не до магазинов нам, на станцию спешим. Соображаем, влезет ли багаж в кузов, не мало ли мы грузчиков взяли. Где поезд? Нету поезда. Сидит на лавочке перед вокзалом черноглазая женщина в теплом платке, рядом девочка стоит, закутанную куклу держит, мне варежкой машет:
— Сюда, сюда! Здравствуйте! Чего ж так долго? Мама замерзла вся!
— Тере! — говорю я Галинке. — А где ваш багаж?
— Нет у нас багажа! — поднимается женщина. — Нам по всем гарнизонам сундуки возить трудно.
И идет к тягачу с чемоданом в руке, с рюкзаком за спиной. Мы, конечно, чемодан и рюкзак отобрали, в кузове пассажиров разместили, потихоньку, без тряски поехали.
На КПП Петя-шахтер опять в кузов заглянул, всмотрелся в полутьму, узнал:
— Ой, здравствуйте! Как доехали?
— Спасибо, доехали, — ответила жена Пирогова, высовываясь и оглядывая здешний серенький пейзаж. — Школа, магазин, баня есть?
А про жилье и не спросила, только молчком обошла его вокруг, повздыхала. Домик был отдельный, с крылечком, с садиком, с удобствами во дворе, с умывальником на кухне. Пахло свежей краской, струганым деревом.
— Заходите в хату, гости дорогие, — пригласила она нас.
Пока мы топтались в нерешительности, Галинка по-свойски взяла меня за руку и повела в натопленную комнату, посреди которой, в брюках, в белой рубашке и домашних тапочках, стоял Пирогов.
— Папа! — повисла на нем Галинка.
— Пашка! — обняла их женщина.
Юхан тихонько толкнул меня локтем, и мы подались было к порогу, но жена Пирогова приказала нам раздеваться, умываться и садиться к столу.
Галинка захлопала в ладоши, потом опять схватила меня за руку, хитренько смотрит снизу вверх:
— К столу, к столу! Ведите меня к креслу, молодой, красивый. Будьте моим кавалером, помогите даме снять соболью шубу.
Вешаю ее потрепанное пальтишко. Ну, спасибо тебе, Снежная Королева. Будет ребятам в казарме потеха! Вон и Рассохины губы разъехались, даже серьезный Юхан незаметно ухмыльнулся. Топчемся у порога. Женщина сует в руку Пирогова бутылку портвейна:
