воевавших с Австрией, Польшей и Россией. Императрица Екатерина Вторая, вняв слезным мольбам беженцев, поселила их на Дону. С тех пор армяне обжились, вросли в Донскую землю, занимались в основном торговлей, и о них поговаривали, что один армянин перехитрит трех евреев. Евреи же и говорили, смиренно потупляя головы. То же самое они говорили и о хохлах. Жили армяне в Ростовской Нахичевани замкнутым сообществом, советские порядки с трудом проникали за их высокие заборы.
Уже через час поиск квартиры в этом районе показался Артемию делом практически бесполезным. На него смотрели с удивлением, а в одном месте прямо так и сказали:
— Слушай, русский, иди ищи квартиру к русским. — И добавили с угрозой: — Иди по-хорошему.
Но Артемию не столько нужна была квартира, сколько высмотреть, где и как живут его подопечные, список которых остался в сейфе его нового кабинета. Адреса Артемий запомнил, как привык запоминать все, не доверяя бумаге, но начал он издалека, постепенно все приближаясь и приближаясь к тем двум улицам, называемым «линиями», на которых жили главные подозреваемые. Улицы эти лежали на стыке двух районов, и население их было смешанным.
Дом начальника райотдела НКВД, старшего лейтенанта ГБ Гургена Азаряна, был двухэтажным: первый этаж кирпичный, второй деревянный. Дом выделялся среди других своей основательностью и ухоженностью: свежевыкрашенный зеленой краской высокий глухой забор, крыша, крытая оцинкованным железом, голубые наличники и ставни. В недавние времена такой дом говорил о достатке и сравнительно высоком общественном положении семьи. Такой дом мог тянуть и на купца второй гильдии. О том, что дети этих купцов каким-то образом умудрялись становиться революционерами, пролезать в партию большевиков и даже на высокие посты в советской власти, Артемий знал слишком хорошо и относился к таким перевертышам с подозрением: как волка ни корми, он все в лес смотрит.
Улица была пустынна, лишь возле неказистого домишки сидел на лавочке старик в черной шляпе и курил трубку. Артемий направился к нему, на ходу вынимая из кармана кисет.
— День добрый, дедушка, — вежливо поздоровался он со стариком, приподняв двумя пальцами потертую кепку из клетчатой материи. — Огонька не одолжишь?
— Зачем так говоришь? Огонька не жалко, — не слишком дружелюбно ответил старик.
Артемий присел на краешек лавки, стал скручивать из газеты цигарку. Делал он это не спеша, аккуратно, не просыпав ни крошки махры.
— Вот уже часа три хожу, никак не могу приискать себе квартиру, — пожаловался он старику. — Нет и нет, говорят. Прямо беда.
— Зачем беда? Нет никакой беда, — подал голос старик и махнул рукой в сторону центра. — Туда искать надо квартир. Там русский живет, там тебе сдадут.
— Да я уж догадался, что здесь не сдадут. Да только там далеко: собираюсь устроиться на судоремонтный, здесь было бы рядом.
— Что умеешь делать?
— Плотничать могу, столярничать, клепать могу, жестянщиком могу… — говорил Артемий, прикуривая свою цигарку от дедовой трубки.
Дед смотрел на него теперь не так неприязненно, как минуту назад. Лохматые, сросшиеся на переносице брови его приподнялись, открыв черные, еще молодые глаза, светящиеся детским любопытством.
— Зачем судоремонтный? Строитель надо. Дома строить надо. Хорошие деньги получать будешь. А на заводе что? А! — И махнул пренебрежительно морщинистой рукой.
— Завод — это коллектив, — убежденно возразил Артемий.
— Артель — тоже коллектив, — не согласился дед и опустил брови.
— Ну, хоть бы и артель, — пошел на попятную Артемий. — А жить все равно где-то надо. Вот этот дом, — кивнул он в сторону двухэтажного дома Азаряна, стоящего напротив. — Там что, не найдется места для одного человека?
— Места для одного человека везде найдется, — проворчал дед, старательно повторяя русскую речь Артемия. — Хозяин хороший надо.
— А там что — плохой хозяин?
— Большой начальник, — многозначительно поднял дед заскорузлый палец. И пояснил: — ГПУ.
— Ну, это уж ты врешь, — притворно усомнился Артемий. — Начальники ГПУ живут поскромнее.
— Зачем врешь? Спроси каждый человек: когда врал старый Аветис? Каждый скажет: правда говорит. Не знаешь, не говори.
— Извини, отец, если обидел, — приложил Артемий ладонь к своей груди и покаянно сморщил лицо. — У нас в России в таких домах жили купцы да буржуи.
— Здесь тоже жил купец. Уехал Греция. Азарян стал большой начальник, дом взял себе. Сам живет, жена живет, три дети живет, мать жена живет, баба русский живет: вода принеси, двор подмети, помой-постирай, кушать вари. Больше никто не живет. Большой дом, мало люди живет. Рыбак — рыба давай. Свинья резать — мясо давай. Свадьба — деньги давай. То давай, это давай. Околоточный был — давай. ГПУ — тоже давай. Очень нехорошо. Где советский власть? Вах!
— Ты тоже даешь?
