— Я внимательно прочитал вашу бумагу, лейтенант, — начал Люшков, не глядя на подчиненного, не предложив ему сесть, не утруждая себя присовокуплением слова «старший» к званию лейтенант, но обращаясь на этот раз к Дуднику на «вы». — Из этой бумаги следует, что никакой подпольной организации в Нахичевани не существует, что все дело в дурных наклонностях означенных лиц. — Поднял голову, смерил Дудника презрительным взглядом выпуклых глаз, бросил резко, не скрывая своего недовольства: — Вы не выполнили свое задание, лейтенант. — И замолчал, продолжая буравить Дудника неподвижным взором.
Артемий почувствовал, как кровь приливает к его лицу, как враз стало сухо во рту и пусто в животе.
— Я не утверждаю, что подобной организации там не существует, товарищ комиссар третьего ранга, — тихо заговорил Артемий, четко произнося каждое слово, держа руки по швам. — Но для того чтобы выявить подпольную организацию, надо в нее внедриться или, по крайней мере, иметь в ней своих людей. За две недели, отпущенные мне, путем лишь наружных наблюдений такую работу провести практически невозможно. Тем более в одиночку. Тем более в такой замкнутой национальными рамками среде. Как я отмечаю в своем рапорте, лейтенант Атлас тоже стеснен этими же рамками. Как и немногие русские сотрудники, не знающие армянского языка.
— Разве вам не передали связи с осведомителями по интересующему нас району? — удивился Люшков.
— Нет, товарищ комиссар, не передали.
— Странно. — Люшков пожевал губами, постучал ухоженными пальцами по рапорту. Красный карандаш, лежащий на бумаге, нетерпеливо и радостно запрыгал. Скосив глаза куда-то в угол, спросил: — А вы уверены в честности и преданности советской власти лейтенанта Атласа?
— Так точно, товарищ комиссар третьего ранга.
Люшков удовлетворенно кивнул головой.
— Хорошо, можете быть свободны, — произнес он несколько примирительным тоном. — Новое задание получите от капитана Винницкого. Отныне поступаете в его распоряжение.
Дудник вышел в коридор, постоял у окна, пытаясь понять, где начальник УНКВД края был искренен, а где притворялся. Ведь не мог же он не понимать, что за такой короткий срок невозможно сделать то, что от Дудника требовалось. А если поручил такое дело, зная наверняка, что оно не обеспечено должным образом, тогда зачем вся эта комедия?
Впрочем, искать ответ на этот вопрос не имело смысла: у начальства свои резоны.
Из окна, возле которого стоял Артемий, открывалась панорама на перекресток улицы Энгельса и Буденновского проспекта. Сновал взад-вперед народ, дребезжали трамваи, тарахтели телеги, франтоватый милиционер-регулировщик в остроконечном шлеме крутился на круглом постаменте, размахивая полосатым жезлом. За окном ключом била жизнь. Но Артемий чувствовал себя настолько оторванным от этой жизни, что и народ этот, и трамваи, и даже дома, как и покорно ожидающие зимы деревья представлялись ему чем-то враждебным и непонятным.
Странно, но до этого он подобного чувства не испытывал. «Нечего хандрить, — сказал себе Дудник. — Будут придираться еще, опять подам рапорт о переводе в погранвойска». И, оправив привычным движением гимнастерку, зашагал по коридору в сторону кабинета капитана Винницкого.
Хотя Артемий за минувшие две недели бывал в управлении всего лишь дважды, однако он успел заметить, что оно полнится новыми людьми, прибывающими, судя по выговору, с Украины. И, как показалось ему, в большинстве своем евреями.
Ну, это-то как раз понятно: сам Люшков еврей и на своих у него надежды больше. Но этот факт говорит еще и о чем-то, что лежит в темной глубине событий, которые все более принимают направление очередной чистки. Именно в этом случае, как уже не раз замечал Дудник, начальство подбирает в когорту первых чистильщиков наиболее преданных и проверенных людей. Так было в свое время в Саратове, на Дальнем Востоке, в Твери, где Дудник в той или иной роли принимал участие в подобных делах.
Что ж, чистка так чистка. От Азарянов надо освобождаться — это верно. Как и от некоторых Ивановых. А таких полным-полно, куда ни посмотри. И вокруг них свои люди, вполне спевшиеся и сросшиеся в единый комок грязи. Это, конечно, не контрреволюционный заговор, но по своим последствиям ничуть не лучше. Увы, портится народ, особенно когда дорвется до власти. И не только армяне, но и всякие другие.
Вот только не по душе Дуднику работа чистильщика! На границе — совсем другое дело. Может, подать рапорт сейчас, не откладывая в долгий ящик? Опасно: сам можешь попасть в разряд вычищаемых. А тогда одна дорога — на Соловки или на строительство канала «Москва-Волга».
Артемий остановился возле кабинета Винницкого, постучал, открыл дверь.
— Разрешите?
— А-а! Дудник? Входи, — расплывшись в радостной улыбке, пригласил Винницкий. — Садись. Рассказывай.
— Только что от Люшкова. Приказал поступить в твое распоряжение, — сухо доложил Дудник.
Радостная улыбка на лице Винницкого погасла.
— Знаю. Думаю, сработаемся. Сейчас формируются группы, которые отправляются в районы для проверки работы местных отделений НКВД. Ты включен в одну из таких групп. А Нахичеванью займутся другие. Мы не учли своеобразия тамошней среды, специфики района. Теперь это положение исправляется. Пока подключись к группе капитана Рогозина. Она занимается фактами вредительства на Ростсельмаше. Я скажу Рогозину, чтобы он тебя особенно не загружал: ваша группа сформируется буквально через несколько дней. И тотчас же поедете на место.
