- Каждый пусть прицепится поясом к последующему. Закройте глаза, не думайте ни о чем и идите.
Чонган шел на ощупь, как только ему становилось легче, он сворачивал туда, куда все его тело противилось идти. Он оглох и ослеп. «Зачем ты идешь? Он уже не жилец, ты все равно его не спасешь, только остальных погубишь», - спросил его вкрадчивый женский голос. «Возвращайся назад, Чонган. Ты сделал все, что мог. Ммм, твой Восьмой такой вкусный», - звонкий девчоночий смех прозвенел в голове. Чонган заорал от нахлынувшей злости. Злости выжегшей в нем страх и ощущение беспомощности. Он, невзирая на боль, побежал изо всех своих сил, продавливая чужое сопротивление, и волоком таща за собой упавшую на землю восьмёрку. Ещё через мгновение он выскочил на поляну и тут все закончилось. Испачканная соком листвы, измаранная в земле, чертыхавшаяся восьмёрка вывалилась сквозь стену кустов. Все это время они шли по кругу, не подозревая как близка была самка диуани и Восьмой. Чонган выхватил свой меч, очнувшаяся восьмёрка тоже подхватила оружие и приготовилась к атаке. На середине поляны сидел на коленях Восьмой с закрытыми глазами и покачивался из стороны в сторону. Напротив, в такой же позе сидела хрупкая женская фигурка. Ее длинные, тёмные волосы обвили Восьмого. Толстые пряди, больше похожие на корни, изредка пульсировали, словно живые. Она тоже двигалась в такт Восьмого, её глаза были закрыты. В полумраке не было видно провалившегося носа, а страшный рот с двумя рядами зубов был закрыт. Чонган выхватил копье у Тэньфея и одним сильным броском отправил его в спину диуани. Раздавшийся визг ввинтился под кости черепа, ещё чуть-чуть и, казалось, голова у Чонгана лопнет, словно перезревшая дыня. Когда визг, наконец, стих, вся восьмёрка повалилась на землю. Чонган, пошатываясь, побрел к Восьмому и, с брезгливым страхом, откинул потускневшие, сероватые волосы самки. Восьмой лежал на боку с закрытыми глазами и, казалось, спал.
- Второй, ты его потащишь, давайте как можно быстрее уберемся отсюда.
- Она позвала на помощь свою половинку, тенна. Он уже рядом. – раздался хриплый, запинающийся голос Восьмого.
Восьмёрка мигом сгрудилась вокруг лежавшего Восьмого. Шелест листвы за спиной Чонгана и холодный ветерок, всегда предупреждавший Чонгана об опасности, заставил его быстро обернуться.
Этот диуани был огромен, на две головы выше Второго. Одним прыжком он выпрыгнул на поляну. Не обращая внимания на восьмёрку, диуани смотрел только на хрупкую фигурку своей самки за их спинами. «Тенна»,- прошелестел его голос у них в голове, а когда убедился, что она мертва, завыл. «Милосердная Прийя», - прошептал в страхе Танин, когда переливающаяся светом морда диуани повернулась к ним. «Я…сожру твою печень!» - его нечеловеческое горло с трудом выдавило эти слова. Колючки на затылке встопорщились, а острые в два ряда зубы выдвинулись вперёд. До этого момента Чонган верил, что диуани не понимают человеческий язык. Теперь же он знал, диуани гораздо более сложно устроены, чем им казалось. Как им тогда удалось выжить и как добраться до Стены, Чонган до сих пор не понимает. «Он сам не захотел жить, даже мстить передумал,» - пояснил Восьмой, когда пришел в себя. «Когда она меня...когда я…в общем, мы как будто слились. Я был ею, она мною и немного вами. Я тогда видел тебя, Первый, как ты шел за мной. Чувствовал твою слепоту и глухоту. Слышал её злость и страх, услышал, как она позвала на помощь тенна, «цветок моей души» - вот как она его называла. Они дарят избранникам такой цветок, тенна, помнишь, мы нашли поле с живыми, светящимися цветами? Самки дарят тенна, и самцы привязываются к ним навсегда, самки могут даже пить из них, если совсем голодают. А без самок привязанные самцы умирают. Он тоже не захотел жить, я точно знаю, Первый.»
