«Милосердная Прийя, спаси. Не дай оборотню схватить меня, пока я не закончу вышивку», - молится она одними губами. Матушка говорила, что Прийя, самая добрая и могущественная богиня среди других, особенно покровительствует детям-сиротам. Кто-то протопал крошечными лапами в углу и Гиде, не сдержавшись, взвизгивает.
Взрослая Гиде, вздрогнув, оглядывается по сторонам. Она в своих покоях, а не в той крошечной конуре, где до утра вышивала сложный узор. Лала разожгла камин и тихонько напевает колыбельную на своем языке, единственную, что ещё помнит. «Разожги мне опиум», - попросила Гиде.
Лала молча принесла курительную трубку и разожгла лампу. Искусно вырезанная лампа отразил и раздробил пламя огонька, создавая причудливый рисунок на стенах. Гиде приняла трубку, сделала первый вдох и легла на кровать, откидывая голову на подушку. Мир привычно обрел глубину, запахи сгустились. Гиде чуть повернула голову в сторону двери, тянуло молодой травой и кисловатым запахом пота Тачжу, стоящего за дверью. Огонь в камине плеснул на неё запахом дыма и вкусным ароматом соснового дерева. Молчаливая тень скользнула у изголовья и по запаху молока и леденца, спрятанному в кармане, в кармане Гиде поняла, что это Лала.
«Лааааа-лааа», - прошептала Гиде, приветствуя эхо, её приятеля. Постепенно, запах опиума вытеснил все остальные, дым окутал комнату и с Гиде стало твориться непонятное. Блаженство и расслабление, обычно даруемое опиумом исчезало, уступая место тревоге. Сердце колотилось как бешеное, но тело охватила такая тяжесть, что не было сил повернуть голову.
Кто-то прошел мимо Гиде, скрипя кожаными сапогами, ледяной сквозняк пробежал по лицу и груди. «Ты любишь меня или моё богатство?» - прошептал Фэнсин еле слышно. Гиде показалось, что она застряла в чем-то липком и вязком, такими тяжелыми были движения. Она с трудом поднялась и села, вокруг не было никого, кроме Лалы. Девочка застыла у камина и всё ещё пела песенку пустынников.
Хлопнула дверь, откуда-то Гиде точно знала, что это матушка закрыла ее за собой. Еле слышный топот мягких сапогов вдруг остановился. «Тебя никто и никогда не любил, Гиде», - услышала она злобный, свистящий шепот матушки. «Неправда» - ответила Гиде, чуть не плача.
«Подумай сама, если бы я тебя любила – оставила бы ему? А князь, если он любит, как говорит, почему он тебя истязает? Что это за любовь такая?». Гиде не ответила, и шаги дали понять, что матушка ушла, не дождавшись.
Гида откинулась на изголовье, большое зеркало в углу отразило ее испуганное, бледное лицо. «Лала меня любит. И Лианг», - шепнула она себе. Отражение криво усмехнулось и покачало головой, тяжелые серьги качнулись. Гиде ощупала себя, серег в ушах не было. «Лала тебя вынуждена любить. Спроси у нее, кого она выберет, тебя или свою мать?» - шепнуло отражение.
Гиде оглянулась на девочку.
Лала камнем застыла у камина, словно надеясь в огне разглядеть что-то, руки обняли колени будто ей было очень холодно. Шелк ее одежд блестел, отражаясь от огня. Она никогда не говорила о том, как стала рабыней, почему?
«Видишь?» - усмехнулось отражение. «Ты ей не нужна. Не будет тебя, она найдет новую покровительницу, красивые девочки легко находят покровителей, тебе ли не знать. И Лианг твой… он же простой солдат, представляешь какой восторг он чувствует, зная, что наставил рога самому князю? Поди хвастается в кругу друзей, рассказывает какие глупости ты совершаешь ради него. Ему не привыкать рушить чужие судьбы. Женщины для него всего лишь средство для самоутверждения. Как и для князя. Фэнсину нравится ломать тебя, его будоражит запах твоей крови. Запах твоего страха. Не ты ему нужна, а твой страх и твоя слабость. Сама по себе ты никому не нужна, Гиде. Да и кому ты можешь быть интересна? Ты, жалкая, глупая, слабая и вечно скулящая. Что ты сделала в жизни, чтобы тебя уважать? Спала с князем и делала, всё, что он хочет? Ты и дня не выживешь без его денег и власти. Радуйся, что он…»
Гиде закрыла уши и закричала изо всех сил: «Замолчи-замолчи-замолчи!» Вдруг, что-то сильно сжало плечо и отшвырнуло на кровать. Гиде больно ударилась головой об стену, перед лицом расплывалось лицо князя. «Я ведь тебе велел не курить больше эту дрянь!»
Гиде заскулила, когда яркий свет солнца резанул по глазам. Князь прошел прямо по скинутым на пол ширмам, жалобно хрустнувшими перед своей смертью. Пощечина обожгла лицо, ледяная вода хлынула по голове и плечам. «Посмотри на себя, ты выглядишь жалко. Больше никогда не смей даже прикасаться к опиуму!» - курительная трубка стукнулась об стену и разлетелась на части.
Гиде, наконец, проморгалась. Лала вжалась в стену, серое от страха лицо неотрывно следила за князем. Она была бы в меньшем ужасе, если в комнате метался живой тигр. «Прости меня», - шепнула ей Гиде одними губами. Лала так боится, а вот Гиде нет. Она устала бояться. Пусть бьёт, пусть мучит, ей всё равно. Она не хочет так больше жить, она не может так больше жить. Единственное, что она хочет...
- Свободы. Умоляю, господин, дайте мне свободы.
- Что?!
- Я не хочу быть вашей наложницей. Дайте мне уйти, заберите у меня всё, только отпустите меня.
Гиде полетела на пол.
- Неблагодарная тварь!
Удар в живот лишил ее дыхания. Гиде закрыла руками голову, пытаясь прикрыться от пинков. Отчаянный крик Лалы заставил разогнуться.
- Нет, Лала, нет! – Гиде закричала в отчаянии. Лала вцепилась в одежду князя и пыталась его оттащить от Гиде. Князь зарычал, схватил брыкающуюся девочку за шею, приподнял и швырнул в угол. Лала сломанной куклой застыла у стены.
