Затем решительно отдал приказание адъютанту:
— Генрих, подготовьте и отправьте шифровку для агента Яннис. Выследить и уничтожить Хранителя-Сергеева.
— Есть.
Рар щелкнул каблуками. Лихо развернулся и, чеканя шаг, направился к выходу…
— Я получил шифровку о вашем прилете, — сказал капитан Максимов. — Чем будем заниматься сейчас?
— Для начала давайте перекусим, — улыбнувшись, предложил Истомин.
— Дельное предложение. Мне нужно пять минут на подготовку стола, — изрек капитан.
— За едой вы, капитан, — уже строго продолжал майор, — введете меня в курс ленинградской части операции «Театр».
— А Сергеев имеет полный допуск к операции?
— Он имеет полный допуск…
На обед и общение по служебным делам ушло часа полтора.
— Когда по новому графику мы должны быть с транспортом в Эрмитаже? — выходя из-за стола, спросил Истомин.
— В 23 часа, — поднимаясь, ответил Максимов.
— Сейчас 16 часов, — взглянув на часы, вымолвил Истомин. — Машина у вас свободная есть, капитан?
— Легковой «газон» с водителем стоит у КПП, — ответил Максимов.
— Отлично. Я сейчас по своим городским делам. Не хочешь со мной, Сергеев?
«Торчать на аэродроме? — подумал Ермолай. — Уж лучше покататься по городу» — и ответил:
— Я с вами, товарищ майор.
— Тогда на выход, лейтенант…
У центрального входа в здание стоят две женщины в военной форме и с винтовками на плече. Входящие и выходящие люди предъявляют охранницам картонный пропуск. Служивые внимательно рассматривают предоставляемые документы.
Невдалеке от входа стоит одноногий мужчина с костылём. Из-под глубоко нахлобученной шапки он смотрит на театр.
Вот из здания театра выходит полный и важный мужчина в тулупе и медвежьей шапке. Тяжело дыша, на ходу закуривает и следует дальше.
— Дружище! — обращается к нему одноногий мужчина с костылём. — Не будет у тебя закурить для бывшего фронтовика, раненного в 1939 году при Халхин-Голе пулей японского милитариста?
Полный мужчина осматривается по сторонам. Быстро подходит к одноногому, сует папиросину.
— А что так строго стало в театре? — беря папиросу, спрашивает одноногий мужчина. — Раньше я туда свободно заходил погреться, в туалет. А сейчас не пускают, вооруженная охрана.
— Не знаю точно, — изрекает полный мужчина, нервно озирается по сторонам и говорит тише. — Болтают, что для Сталина запасную ставку делают. Вот.
— Да ну!? — восклицает одноногий. — Неужели наши отступать за Урал будут!? Не верю!? Не верю…
— Я тоже не верю, но болтают всякое. Извини, я спешу.
— Понимаю, дружище…
С заднего сидения легкового «газона» Сергеев смотрел на любимый город и не узнавал его.
— Как сильно изменился город, — изрек сидящий рядом с водителем Истомин.
— Да, просто не узнать, — хмуро подтвердил Ермолай.
— Я выйду на улице Гороховой и пройду к своим коллегам, — вымолвил майор. — А ты куда отчалишь?
«Может, мне тоже к своим коллегам рвануть?» — подумал Ермолай и ответил:
— Я могу проехать на Фонтанку к своим банковским коллегам. А вы меня на обратной дороге заберете.
— Хорошо, — сказал майор и что-то поискал под сидением машины.
Затем повернулся к Сергееву и передал небольшой пакет.
— Что это? — спросил Ермолай.
— В городе проблемы с продуктами. В пакет я положил кое-что из продуктов и четвертинку водки. Ведь ты как-никак с Большой земли, должен
