давала ему волю, ведь тогда она их не испытывала. Вот по этой важной детали и становится понятно, что речь здесь идет вовсе не о новом падении грешника, не о возврате к старым грехам. Тайна тут глубже.
В своей первой книге, к которой я тут в примечаниях то и дело отсылаю читателя, я лишь бегло затронул этот случай [429]. Там я сосредоточился в основном на других примерах. В этот раз все ровно наоборот. Но не поленитесь прочитать сами эти тексты и увидеть за текстами жизни всех тех святых, которым довелось испытать этот феномен на собственном опыте. Размер книги не позволяет мне привести вам здесь все эти примеры. Но если мы ничего не знаем о них самих, об их жизни, тогда и их свидетельство теряет силу. Вот поэтому я и решил на этот раз ограничиться лишь несколькими случаями, но зато с подробными цитатами. Но ведь есть и множество других примеров!
Какая тайна! И какое впечатляющее зрелище – видеть, как великих святых обуревают великие трудности и жесточайшие искушения. Я часто использую это выражение: «великие святые», но я надеюсь, что вы правильно меня поняли. Не бывает «малых» святых. Они все великие. Это мы оказываемся малыми. Поэтому-то я и называю их «великими».
Когда мы видим, как святая Тереза Младенца Иисуса и Святого Лика[430], побежденная неопровержимостью того, что она считала всего лишь дуновением и иллюзией, пишет свой Символ веры[431] собственной кровью и затем носит написанное всегда при себе, то мы начинаем догадываться, через какую внутреннюю борьбу пришлось ей пройти.
Когда мы видим, как знаменитый кюре из Арса[432] настолько охвачен тоской от недостижимости святости Бога, что он даже не может поставить подпись, так дрожит его рука. И это человек, к которому устремлялись толпы людей со всего света, так что пришлось даже проложить к нему линию железной дороги и построить рядом гостиницы, чтобы можно было принять всех желающих его повидать, человек, который читал у них в сердцах, который совершал чудеса.
Когда мы видим, что столько святых испытывают потерянность, тоску, смятение, при том что, я настаиваю на этом, их очищение к тому моменту уже завершено, то нам остается лишь согласиться с аббатом Делажем, свидетельство которого я вам уже приводил. Это уже не искушения самих святых, это искушения других людей, ближних или дальних, знакомых им или незнакомых.
Вот еще одно свидетельство, все о том же. Речь пойдет о человеке, о котором я вам немножко уже рассказывал, о той обычной английской учительнице с необычной жизнью, все еще недостаточно хорошо известной широкой публике. Но это не так важно. Пусть вас здесь снова не смущает упоминание «демонов». То, что обозначается здесь этим словом, можно интерпретировать по-разному, и в этом нет ничего смешного. Проявления этого феномена мы можем найти в жизни у очень многих святых и в так называемых «паранормальных» явлениях. Но в этом случает обратите внимание на саму суть этого свидетельства, на сам факт взятия на себя того, что выпало на долю другим людям. Итак, вот что говорит Тереза-Елена Хиггинсон:
«Когда Господь испытывал меня тем огромным разочарованием, о котором я говорила, предо мною предстал демон с прочими чертями и искушал меня точно так, как он искушал те бедные души, чьи грехи я взяла на себя. Искушения были тут всевозможные и на любой вкус: искушения против милосердия, искушения ревностью, завистью, даже ненавистью, а также искушения против святого целомудрия, против веры, а также против надежды.
«Когда в ходе такой беспрерывной борьбы я была, наконец, уже совсем на исходе сил и уже не понимала, поражение это или еще нет, тогда я взмолилась к Богу, я кричала и умоляла о жалости, о милосердии…»[433]
Святая Фаустина Новальска
Вот еще одно свидетельство: польской монахини, святой Фаустины Ковальска[434]. Сестра Фаустина родилась в бедной крестьянской семье, где было десять детей: она была третьим ребенком. Родители были очень верующими людьми, но рвение дочери поразило даже их: с девятилетнего возраста девочка просыпалась по ночам и вставала на молитву. «Со всеми этими молитвами ты, малышка, совсем потеряешь голову!» С четырнадцати лет она ходила на службу в соседнее село. И уже тога мечтала стать монахиней. То, как она реализовала свою мечту, очень похоже на волшебную сказку. Я уверен, что эта история не уступит Золушке или Спящей красавице. С одной только разницей: эта история произошла на самом деле! Итак, в итоге она стала монахиней в конгрегации, ставившей перед собой задачу помочь «павшим девицам вернуться на путь добродетели» и «воспитывать девушек, которым нужна специальная защита от опасностей мира сего». Т. е. задача, на сегодняшний день распространимая уже на всех девушек. Монахини называли таких «пансионерками». Это уточнение поможет нам лучше понять контекст следующей цитаты:
«Однажды я взяла на себя одно из тех жутких искушений, которые мучили одну из наших пансионерок из Варшавы. Это было искушение самоубийством. Я мучилась семь дней. По истечении семи дней Господь Иисус Христос излил на нее благодать, и я перестала страдать. Это было очень тяжелое страдание. Я часто беру на себя мучения наших пансионерок. Иисус дозволяет мне это, Ему вторят и наши духовные отцы, когда я им исповедуюсь»[435]. Вы, конечно, заметили, что она излагает ход событий в соответствии с привычной западной теологической схемой: она страдает, и от этого страдания Христос наделяет грешницу «благодатью», способной ее изменить. В такой схеме не остается места для прямой связи между действиями сестры Фаустины и искушаемой девочки. Механизм «дисковых тормозов» тут не работает. Тут появляется третья фигура (Христос) в положении судьи, причем, несколько произвольного судьи, который и устанавливает связь между двумя другими фигурами, помимо этого никак между собой не связанными.
Однако, то, что видит Фаустина, этой схеме не соответствует. И она это выражает, сама того не замечая: она «берет» на себя искушения другого человека, и случается с ней такое довольно часто. По сути, это становится настоящим ее призванием, особенно помощь умирающим в последние мгновения
