5. Бог, Христос, скорее «опытно познанный», чем увиденный
Поскольку речь идет не просто об общности жизни, но о том, чтобы на самом деле стать «причастниками Божеского естества», как говорит апостол Петр (2 Пет 1:4), или даже стать самим «Богом через причастность», как говорит святой Иоанн Креста, то из этого следует, что наши отношения с Богом уже не сводятся к тому, чтобы просто увидеть Его лицом к лицу, как если бы Бог все еще оставался чем-то внешним по отношению к нам. Речь скорее о том, чтобы на собственном опыте испытать Его присутствие в нас.
Мне хотелось бы привести здесь два свидетельства, полученные от тех, кто перешел границу смерти, из мира иного, им я придаю особое значение[504]. Оба были получены методом «автоматического», или «интуитивного» письма.
Первое получено от юноши, работавшего мальчиком-лифтером в одном отеле. Мечтой его жизни была верховая езда, он бредил лошадьми. Но, за недостатком лошадей, ему пришлось довольствоваться мотоциклом: разбившись на мотоцикле, он и погиб, так и попал столь юным в мир иной. Полю Мисраки после долгих расспросов удалось узнать его имя, а также название отеля, в котором он работал. Тогда он нашел людей, знавших этого юношу еще при жизни, и это стало первым доказательством того, что это не обман чувств и не ошибка, а настоящее общение с миром иным. В ходе такого диалога, очень страстного и очень трогательного, с моментами поистине трагического напряжения, постепенно проясняется и становится хорошо заметно то, как там, в мире ином, постепенно меняется и духовно растет его собеседник, этот рано погибший юноша.
Итак, вот удивительный отрывок, в котором речь идет как раз о присутствии Христа:
«Он (Христос) над нами, и мы молимся Ему. Чудесно Его увидеть, даже издали. Мы надеемся однажды стать ближе к Нему, но нужно терпение и нужно проделать большую работу, чтобы суметь быть с Ним рядом. Но бывают взгляды, которые проникают вам прямо внутрь, это немыслимо и невозможно описать. Мы служим Ему с радостью и надеемся подняться к Нему. Он белый, сияющий, но
Второе свидетельство получено от юного французского офицера Пьера Моннье, погибшего на Первой мировой войне. Сообщения от него получала его мать. Я вам его уже цитировал. Пьер вырос в строгой протестантской, но глубоко верующей семье, и, уже из мира иного, не раз корректировал потом представления о вере своих родных. Это сборник потрясающей глубины текстов, к тому же, написанных прекрасным французским языком. Я очень надеюсь, что когда-нибудь его наследие у нас оценят по заслугам. Итак, вот что он говорит:
«Я уже говорил тебе, что здесь мы пребываем в постоянном и благословенном созерцании нашего возлюбленного Господа… Но разве я не прибавил тогда эти слова: “Мы уже не знаем больше,
Ту же самую мысль, хоть и выраженную совсем другим языком, мы находим у великого персидского мистика, которого я уже цитировал здесь, Фаридуддина Аттара. Речь идет о его знаменитой поэме «Беседа птиц». Птицы, как в известной басне Лафонтена, хотят, чтобы ими правил царь. И тогда удод объясняет всем, что законный царь у них, на самом деле, уже есть: это Симург. «Он рядом с нами, это мы отдалились от него». Удод знает, как до него добраться, но не сможет сделать это один. И тогда все птицы объединяются, чтобы вместе отправиться на поиски. Некоторые из них, правда, тут же находят какой-нибудь предлог, чтобы остаться и не пускаться в путь. Другие смело бросаются, но трудности и препятствия на пути столь многочисленны, что лишь немногим удается продержаться до конца: только тридцати. Тридцать птиц по-персидски как раз и будет: симург. И, увидев Симурга в зеркале, они вдруг с удивлением обнаружили, что сами как раз и стали тем Симургом, которому пришли поклониться как царю.
Заключение
Я смог здесь лишь бегло коснуться того удивительного созвучия, которое мы находим в крупнейших религиях по вопросу о последней цели нашей будущей эволюции в грядущих мирах. Всерьез это должно было бы стать, как я уже говорил, предметом отдельного серьезного исследования. Тогда как в этой книге, которую вы скоро закроете, мне хотелось показать, что в вопросе о механизме нашего спасения, нашего восхождения к Богу, христианство нашло абсолютно оригинальное решение, такое, какого больше не найти ни в одной из великого множества религий. И связано это с его уникальной и совершенно фантастической верой в Воплощение Бога, в то, что Бог стал человеком: это все переворачивает с ног на голову. Каждый человек, все люди вовлечены тогда в это дело спасения, и я надеюсь, что мне удалось это показать. Но верно тут и то, что без такого осознания единства человеческого рода во Христе остальные религии просто не могут сполна выбраться из уже отмеченного мною тупика: либо спасение без подлинного обращения, либо спасение своими силами, когда каждый только сам за себя.
Я знаю, что сегодня многим кажется, что справедливее было бы рассматривать христианство на одном уровне со всеми остальными религиями, а Христа считать просто одним из основателей религий, как Конфуция, Будду или Магомета. Для многих это оказывается лазейкой, чтобы ускользнуть от чрезмерно требовательной религии. Для других – возможность провозгласить новых мессий и пророков: долой все Откровения прошлого! они устарели, а мы входим нынче в новую эру, где каждый сможет, наконец, свободно изобрести все, что душе угодно, а коли будет такая возможность, то и выгодно продать плоды собственного изобретения.
Вот только, к сожалению, в нагромождениях всех этих новых откровений я что-то не вижу того, что на самом деле можно бы назвать подлинной духовностью. А сколько тут новых учителей и проповедников! И сколько полных энтузиазма речей, и все о том, что в лучшем случае окажется лишь
