– Тогда скажите хотя бы, как нам теперь поступить с этим файлом, агент Паттерсон?
– Хороший вопрос… – пробормотал федерал.
Он продолжал смотреть на экран, будто надеялся, что на нем внезапно появится текст с верным решением, но этого конечно же не случилось. На экране была только «Правда» и ничего кроме.
И с этой «Правдой» надо было что-то делать.
– Вы не копировали его к себе на компьютер? – спросил «федерал», покосившись на детектива.
– Думал об этом, но… не знаю, стоит ли? – неопределенно пожал плечами Тернер.
– Возможно, лучше иметь резервную копию, – тихо сказал Паттерсон. – На случай, если с флэшкой что-то случится…
– А почему с ней должно что-то случиться?
Их взгляды встретились.
– Я не знаю, как лучше поступить, – честно признался «федерал». – Боюсь, если я покажу это начальству, флэшка осядет у них в архиве мертвым грузом.
– А вы твердо намерены дать ход этому делу? – осторожно поинтересовался Ларри.
– А вы разве не намерены?
– Честно говоря, я все еще сомневаюсь, – признался детектив. – Речь ведь не о банальном лихаче на дороге. По сути, это – дело чуть ли не государственной важности.
– Вот уж точно, – кивнул агент. – Уоррен настолько хитер, что каждый обыватель после его пламенных речей о защите ценных кадров мнит, что он-то уж точно входит в их число. Но этот ролик обязательно откроет всем глаза. По крайней мере, вынудит Уоррена выбирать – поддерживает он свой любимый «офисный планктон» или же справедливость?
– Может быть, нам стоит передать его телевизионщикам? – предположил Тернер. – Или… или, допустим, слить в сеть?
– На «ютьюб»… – задумчиво пробормотал агент.
– Слушайте, ну это вполне неплохая идея, разве нет?
– Насколько серьезно к этому отнесутся, вот вопрос? И сложат ли два плюс два?
– Пока это единственный шанс вообще его засветить. Если его увидят тысячи людей в Штатах, Уоррену придется отвечать за слова. А там, глядишь, мы двинем это дело дальше…
– Что ж, может сработать. По крайней мере, это действительно будет неплохим началом. Даже если видео позже забанят, у кого-то оно все равно останется. Но надо размещать его тайно, – заметил «федерал». – Иначе нам обоим крышка.
– Думаете, они смогут отследить, кто залил видео?
– Хакеры Уоррена – настоящие профи. Поверьте, я знаю, о чем говорю. Нам нужно будет что-то… что-то вроде одноразового мобильника с доступом в сеть. Ладно. Заливкой видео я постараюсь заняться сам. Вы просто скопируйте видео куда-то и спрячьте флэшку там, где никто больше ее не найдет. Договорились?
– Договорились, – кивнул Тернер.
– Запишите мой мобильник.
– И вы – мой…
Обменявшись номерами, они поднялись с дивана. Паттерсон дождался, пока детектив вытащит флэшку из телевизора и спрячет в карман, и только тогда взялся за щеколду.
– Главное – запомните: никаких подробностей по телефону, – сказал он, прежде чем открыть дверь. – По мобильному только договариваемся о встрече. Больше ничего.
– Понял, – кивнул Тернер.
– Ну, если больше вопросов нет, – шумно выдохнув, сказал Паттерсон, – тогда до связи, детектив.
– До связи, агент. – Ларри пожал протянутую руку «федерала».
Интересно, можно ли ему доверять, думал Тернер, провожая взглядом бредущего к лифту Паттерсона. Не сдаст ли он его Уоррену? Своему начальству? Его собственному начальству (читай – шефу Барнсу)? Хотя у их общего секрета есть одно коварное свойство: каждый, кто узнает об этой тайне, становится потенциальной жертвой Синдиката. Иными словами, стоит Паттерсону разболтать кому-то из сподвижников Эдварда Уоррена о разоблачающем видеоролике, и его собственная жизнь окажется под угрозой – ведь, несмотря на выказанную верность, он остается хранителем страшного секрета, а значит, его никак нельзя оставлять в живых. В общем, куда ни кинь – везде клин. Хранить тайну чревато последствиями, но сдавать детектива еще опаснее, ведь во втором случае Паттерсон автоматически сознается в собственной причастности.
«И нужно ли мне все это на старости лет?» – мелькнула мысль.
Створки лифта закрылись за Паттерсоном, и Ларри внезапно почувствовал себя самым одиноким человеком в мире, несмотря на добрые полтора
