много времени, человек успевал уже уйти.
Погода шаталась от несусветной жары к похолоданию или проливным дождям, и тогда по большей части дачники теснились на веранде, гоняя комаров или устраивая дымокуры из ромашки и дикой гвоздики. Правда, потом у всех болели головы и сны ночью снились дичайшие. Николай Александрович, впрочем, велел каждому эти сны записывать в особые тетрадки, однако Гроза поутру лишь попусту напрягал память: не мог вспомнить ничегошеньки. Его тетрадка оставалась пустой. Ну а Лиза и Павел прилежно скрипели перышками, особенно Павел усердствовал. Гроза подозревал, что он привирает и сны свои сочиняет, однако Николай Александрович относился к этим записям очень серьезно и находил время наедине обсудить их и с Павлом, и с Лизой. Когда Гроза говорил, что опять ничего не смог вспомнить или ему ничего не снилось, Николай Александрович только поднимал вопросительно брови и задумывался, но Грозу не бранил, только бормотал себе под нос:
– Странно, странно…
Но вот однажды дымокур оказался какой-то особенно едкий, так что голова разболелась сильней обычного, однако той ночью приснился Грозе сон необыкновенно четкий и ясный до изумления!
Увидел он человека, который лежал на обочине. Вроде бы это была Сретенка, однако какая-то другая, изменившаяся! На фасаде здания на противоположной стороне улицы яркими огнями мелькало непонятное слово «Хроника», и Гроза вдруг сообразил: да ведь это синематограф «Гранд- электро»! Какая еще «Хроника»?!
Он с трудом отвел глаза от сияющей вывески, огляделся и ахнул. Рядом с тем человеком он увидел женщину. Она тоже лежала неподвижно, темные косы разлетелись, и еще какая-то черная лента змеилась по траве… Гроза не сразу понял, что это кровь. Женщина была убита, и тот человек… он тоже был мертв: Гроза разглядел его пробитый пулей лоб. Показалось, что он уже видел этого человека раньше, да и длинные косы женщины о чем-то напомнили ему…
Он испуганно огляделся и вдруг заметил в стороне, под кустами, два седых свертка, очень похожих на запеленатых младенцев.
Дети? Они живы или тоже убиты?! Гроза хотел приблизиться к детям, однако в эту минуту его отвлекло какое-то движение. Он увидел нескольких мужчин в черном, которые уходили прочь от скверика. Они держали в руках пистолеты, и Гроза понял, что именно из этого оружия были убиты тот мужчина и та женщина, которые показались ему такими знакомыми. Он повернулся, чтобы еще раз взглянуть на них и на детей, однако вся картина вдруг заколебалась и исчезла.
Гроза проснулся.
Уже занимался рассвет.
Он вышел на веранду, прихватив одеяло, свою тетрадку и карандаш, сел там за стол, накинул на плечи одеяло, потому что было так прохладно, что даже комары попрятались, и записал свой сон. Записал просто для себя, чтобы не забыть ни единой мелочи, вплоть до этого странного слова «Хроника» вместо вывески «Гранд-электро». Он не собирался показывать эту запись Николаю Александровичу, однако внезапно услышал за спиной шаги.
Резко обернулся. К нему шел Николай Александрович в пижаме и накинутой на нее суконной куртке.
Ежась от утренней прохлады, он быстро пробежал глазами по строчкам, написанным Грозой.
– Неужели так подействовал лавр? – пробормотал Николай Александрович с туманным выражением и, спустившись с веранды в садик, принялся задумчиво бродить по дорожкам, не замечая, что его домашние чувяки промокли от росы.
Гроза оторопело следил за ним. Потом вдруг вспомнил слова, слышанные им от Трапезникова во время занятий: о древнегреческой предсказательнице пифии, восседающей в своем треножнике, вдыхая аромат лавровых листьев.
Так вот почему вчера был такой едкий дымокур… Николай Александрович бросил в огонь листья лавра! Как же странно они подействовали на Грозу! А на других?
Он осторожно повыспросил Павла и Лизу, но оказалось, что ни тот, ни другая никаких снов в эту ночь вообще не видели.
– А ты? Ты видел? – спросила Лиза.
Гроза посмотрел на нее и вдруг понял, почему ему казались такими знакомыми косы убитой женщины… Понял, где видел мужчину, лежащего на траве с простреленным лбом.
Это был он сам – только старше на много лет! А женщина, а ее косы…
– Ну, ты что-нибудь видел? Расскажи? – не отставала Лиза.
Гроза отвел глаза и покачал головой.
Он мог бы рассказать ей о чем угодно, только не о том, что в этом сне видел их обоих – убитыми.
Ольга осторожно подергала калитку.
Щеколда задребезжала.
Из дому никто не вышел, зато Женя снова подняла крик.
Ольга нетерпеливо зашарила по калитке и обнаружила веревку. Дернула за нее – зазвонил колокольчик, да так громко, что из окна снова высунулся тот
