и принялся вкушать прелести бытия, состоявшие этим утром из какао, яичницы с беконом и свежевыпеченных булочек с повидлом. Аппетит у Рэя всегда был прекрасным, он вел активную жизнь.
Булочки оказались отменными, мастерство быстро возвращалось к восставшим от сна демонам, и он велел брауни передать на кухню, что доволен. Оставшись в одиночестве, он приканчивал завтрак и щурился на веселое солнышко, как вдруг над самым ухом услыхал свое имя.
— Р-рэй!
Здесь, в Замке, где он чувствовал себя всевластным хозяином, он уже отвык при каждой малости бросать руку к Листу, но сейчас испытал сильное искушение. Повернув на голос голову, он встретился взглядом с круглым птичьим глазом, в упор смотревшим на него с подоконника, где, переминаясь с лапы на лапу, стоял крупный иссиня-черный ворон.
— Р-рэй! — повторил тот.
Рэй предложил ему булочку. Ворон поклонился, растопырив крылья в стороны, клюнул подношение пару раз, и вновь повторив:
— Р-Рэй! — спрыгнул вниз, на землю, где сделал несколько шажков в сторону леса. Затем вернулся и снова повторил тот же маневр.
Рэй заинтересовался. Его явно куда-то приглашали. И в этот выходной день, который он уже почти решил устроить себе, он не видел смысла отказываться. Право, из всех птиц Волшебной Страны только ворон и мог произнести его имя.
Рэй потянулся было за мечом, стоявшим в изголовье кровати, но ворон так негодующе замотал головой, что Рэй засмеялся и оставил оружие на месте. В конце концов, на крутой случай ему хватит и Могущества.
Он вышел из своей комнаты, сбежал по лесенке вниз, миновал двор, где пораньше с утра Удылгуб занимал своих фехтовальными упражнениями: большинство из них, разбившись на пары и тройки, отрабатывали боевые приемы, а некоторые под монотонный счет приседали с двумя тяжеленными колодами на плечах, развивая столь важные в благородном искусстве фехтования икроножные мышцы. Уж самого его Барнби Готорн помучил штангой! Троллей не было, они прятались от солнечного утра, грозившего превратить их в камень.
Добравшись до просторной, ныне почти пустующей конюшни, принц нырнул в стойло, где дожидался его верный Расти, вороной жеребец, доставленный им с уймой хлопот из того, другого мира. Пробираясь тайком в Черный Замок, Рэй оставил его на одной ферме, боясь, что конь может выдать его пограничным стражам, но, прорвав блокаду, первым же делом забрал его у хозяев, щедро им заплатив. Пусть здесь были драконы, специально выведенные для верховой езды, Рэй предпочитал коня. Отчасти по привычке, а отчасти из-за того, что собирался жить долго: что-то такое уловил он из разговоров Александра Клайгеля с его драконом, будто бы тесное общение с этими загадочными тварями способно сократить и без того скудную человеческую жизнь. Да и не хотел он попадать хоть и в минимальную, но зависимость к столь могучей и мудрой твари. Так что удобство — удобством, а на Расти вернее будет.
Пока он седлал коня, ворон сидел на пороге, отбрасывая жутковатую тень, а когда принц выехал из ворот Замка — и вовсе куда-то исчез. Вместо него Рэя повел по лесу сухой треск сучьев, в котором он все так же явственно слышал свое имя. Он, бросив поводья, пустил застоявшегося Расти во весь опор. Это был лес, объявленный им своим и взятый им под защиту. Его враги навредили и лесу, а потому он полагал, что ему нечего здесь опасаться. Листья и комья мерзлой земли летели из-под копыт могучего коня, тонкий узор изморози таял под пригревавшими лучами солнышка.
Зов леса вывел Рэя на поляну Источника, где ярко зеленело пятно молодой травы, единственный в его владениях уголок, дышавший жизнью. Со стороны Источника неслись звонкий хохот и веселый визг, напомнившие ему, что уже довольно давно у него не было женщины. Можно было бы задуматься, откуда они здесь взялись, но, очевидно, именно сюда его приманивали нынешним утром. Сегодня был выходной, и Рэй пустил Расти вперед, на поляну, где, несмотря на знобкое утро, в Источнике купались звонкоголосые морозоустойчивые девушки.
Разумеется, на открытом пространстве, да еще в сопровождении столь шумного спутника, как Расти, он тут же был замечен, и с ним произошло нечто непонятное. Многоцветная рябящая пелена встала перед его глазами, как будто он ненароком въехал в тот конец радуги, что упирается в землю, и где зарыто золото лепреконов. Дамочки-то были непросты. Рэй огляделся, но пелена окутывала его со всех сторон, словно моток меланжевого шелка. Расти испуганно загарцевал, у принца закружилась голова. Он не хотел применять Могущество, чтобы не навредить той, что навела иллюзию, но от всей этой взбесившейся радуги его слегка затошнило. Пытаясь удержаться в седле, Рэй обхватил руками шею Расти.
— Ой! — сказал девичий голос. — Перестаралась! Надо было наоборот.
Дурнота прошла, Рэй смог выпрямиться. Радужное зарево стояло теперь над Источником, накрывая его словно колпаком, абсолютно непроницаемым для взгляда наблюдателя.
— Ну и что? — сказал он. — Приятно познакомиться, но стоило ли отрывать человека от завтрака?
Там, внутри, хихикнули.
— Еще минутку, — попросили оттуда. — Ты готова? Ну, пока! Увидимся. Раз-два, и я снимаю эту штуку.
Раздался чмок быстрого поцелуя, легкий шелест травы, и пелена исчезла, оставив лишь чуть заметное дрожание воздуха, какое бывает в жаркий солнечный день над горячими угольями прогоревшего бездымного костра. А в центре этого марева, деловито и неторопливо обувая маленькие розовые ножки в башмачки из змеиной кожи, сидела юная отроковица, по виду — девушка из породы людей, выглядевшая на свои тринадцать. Масса вьющихся рыжих волос упала бы ей до колен, если бы она встала с валуна, платье липло к влажному телу. Длинные рукава скрывали ее тонкие руки, но и без венка родинок в форме руны Ку Рэй узнал Соль Клайгель, ныне — Королеву эльфов, чьим Регентом по несовершеннолетию был Амальрик. Никогда не быть бы ей Королевой, если бы не он.
— Да, — сказала она. — Это Мое Величество. Ну здравствуй, Рэй.
— Не знал, что здешние места столь привлекательны для девушек, — пошутил он. — А если бы знал, давно устроил бы здесь засаду. Где твоя подруга? Мне показалось, она постарше.
— Не обольщайся. Ты выглядел бы препотешно, начни ты гоняться по лесу за дриадами, и доставил бы им немало забавных минут. Это была Рябинка.
— А не слишком ли здесь холодно?
— Я закаленная, — сообщила Ее Величество, бойко вставая. — А дриадам все равно. Они бессмертные… и деревья к тому же. Для них — в самый раз. Подвезешь до границы?
Рэй потянулся к ней с седла, но она отпрыгнула назад.
— Этак не пойдет. Ты, разумеется, подхватишь меня с земли, как шапку, но это несообразно с моим положением и политическим весом.
Рэй сделал каменное лицо, устремил взгляд вдаль, и Солли не сразу заметила, что он вынул ногу из одного стремени. Она нахмурилась, подошла к конскому боку и попыталась вставить башмачок в высокое кованое стремя. Рэй не без удовольствия слушал ее сопение.
— А руку, между прочим, мог бы и подать, — проворчали снизу и сзади.
Рэй расхохотался, проворно перегнулся с седла, ухватил Королеву одной рукой за плечо, другой — за пояс и вскинул перед собой в седло.
— Вспоминаешь обо мне? — поинтересовалась она.
— Иногда, — честно признался Рэй. — Но мне тут, по-правде сказать, даже в палантир глянуть некогда.
— Какая самонадеянность — рассчитывать увидеть в палантире Владычицу иллюзий!
Она смотрела перед собой, между лошадиными ушами, и Рэю сзади виден был краешек ее лукавой улыбки.
— Сказать — не сказать? — вполголоса произнесла она. — А, скажу. Рэй, знаешь ли ты, что твой лес — живой? Ну, то есть, его можно оживить.
— А ну-ка, выкладывай все, малявка, — посоветовал он. — Это важно.
— Дриады сильно болели от яда, — сообщила Солли. — Но, знаешь… это ведь я придумала, тогда еще, когда вы оставили меня в этих краях на попечении Осинки, а сами махнули на Драконьи Холмы. Сам же видишь, какая вокруг Источника роскошная трава. Дриады купаются в Источнике, и уже многие выздоровели. Лес не расцветает только потому, что здесь вечный ноябрь. Если изменится погода, тут все зазеленеет.
— Спасибо, малявка. Это хорошая новость.
— Не за что, — усмехнулась Солли. — Должна же и я как-то развлекаться.
— Слушай-ка… а ты, часом, не Могущественная?
Она скосила на него разбойничий серый глаз.
— Не в том смысле, что ты.
— Спасибо духам!
— Твою магию можно объяснить, — сказала Солли. — А вот мою… Я сама не знаю, как это получается. А вот получается!
— Амальрик не подсказывает?
Она скривилась.
— Он, кстати, довольно нудный тип. Но свято чтит закон, согласно которому Королева может делать все, что ей заблагорассудится, и в этом смысле он весьма удобен. Он занимается своими делами, а я — своими. Он, разумеется, блюдет мои интересы.
— Как же он тебя сюда отпускает? Мы с ним не в большой дружбе. Я бы на его месте опасался за свою Королеву.
Она оглянулась на него с изумлением.
— Ах, ты же рос не здесь! Но все равно ты должен знать. Я же Королева эльфов. Я могу делать, что хочу. Никто на свете не имеет права сказать мне: «Ты должна». Я подчиняюсь только своему «хочу», и Амальрик знает это, как никто. Так ведет себя Королева эльфов, и это закон. Кроме того, ты, кажется, уже убедился, что если я захочу, то стану недоступна взгляду. И, честное слово, я не знаю, как я это делаю.
— Да, это загадка, — согласился Рэй. — Если учесть, что твой титул — сплошное надувательство.
— Ага, и никто лучше тебя этого не знает. Но, тем не менее, эльфы довольны. Фальшивая я Королева, или нет, а они меня признали.
Лес кончился. Расти замер на опушке, тревожно прядая ушами.
Поблизости стоял эльфийский пост.
— Ты давно был в Тримальхиаре? — спросила Королева.
Рэй кивнул.
— Года три.
— Как там? Нет, я знаю, что отца уже нет. А мама?
— Сэсс не разговаривает со мной.
— Это из-за того дела, да? Из-за татуировки? Честное слово, я не хотела подставлять тебя, я просто не подумала.
