наблюдениями в области нравственной деятельности монад, которые будут изложены во второй части. Приведу лишь слова Иоанна Дамаскина, хорошо излагающие учение об Энергионе, который по отношению к природе является Божеством: «Божество — просто и имеет единую простую деятельность, благую и во всем все совершающую, подобно солнечному лучу, который все согревает и в каждой в отдельности вещи действует сообразно с естественным ее свойством и ее способностью к восприятию, получив таковую силу от Бога, который все сотворил».
Глава 6. Понятие
I. Невозможно, чтобы не было иного познания, кроме символического или чувственного. В самом деле, для того, чтобы узнать, что символ есть именно символ, т. е. самодовлеющего значения не имеет и должен быть относим к чему-то в себе самом сущему, надо уже знать, что есть нечто само по себе сущее, по отношению к которому представление есть безвольный значок. Но эта за-символическая реальность должна быть известна уже не через символ, а в подлиннике, иначе получается регресс в бесконечность. И в самом деле, мы знаем, что за символами существуют монады. Об этих монадах мы имеем непротяженные понятия.
Теперь надо точно определить взаимоотношение понятий и стоящих за ними монад, или общее, понятия и его объекта. Что такое понятие?
2. Существует три воззрения на природу понятия. Во-первых, иные мыслители вовсе отрицали их существование; они думали, что есть только представления, понятия же суть только словесное обозначение. Во-вторых, иные признавали существование понятий, но как неких мысленных символов или копий предметов. Наконец, были такие мыслители, которые полагали, что понятия тождественны самим предметам.
3. Ты может быть помнишь, что я уже упоминал о мыслителях первой группы — о тех, которые, пытаясь вникнуть в сущность понятия, приходили к удивительному выводу, что так называемых отвлеченных понятий вовсе не существует. Однако, как я тогда же указал, существование понятий неоспоримо устанавливается наблюдением, так как никто не будет спорить, что понятия, например, необходимости, справедливости и т. п. существуют. И мыслители этого рода старательно избегают подобных примеров, предпочитая со всей силой обрушиваться на общие понятия или так называемые универсалии. Они отрицают существование родовых понятий, каковы например, понятие кошки — не той или другой определенной кошки, а кошек вообще, — треугольника, дома, и т. д. Они говорят, что нельзя представить себе кошки, которая была бы ни черной, ни белой, ни большой, ни маленькой, ни сибирской, ни ангорской и т. д.; но если придать образу кошки хоть одно из этих качеств, это уже не будет кошка вообще. Учением об универсалиях мы скоро займемся, и тогда рассмотрим эти недоразумения, но пока нужно исследовать просто понятие и его отличия от представления, а потом можно рассмотреть частные виды понятий. Наперед скажу, что права, как мне кажется, третья группа мыслителей, отожествляющих понятие с предметом; в этом мы сейчас убедимся. Эта группа все увеличивается в последнее время и защитниками подобного учения о понятии выступают иногда представители совсем противоположных в остальном философских школ.
4. Все, что не может быть представлено, дается в понятиях. Представление есть символ сущего; что же касается до понятия, то исследование показывает, что оно, в отличие от представления, не должно быть относимо к чему-то самостоятельно сущему, но есть само это сущее. Иначе говоря, понятие есть сам его предмет. Если бы это было не так, то мы могли бы различать между понятием и его предметом. Тогда предмет понятия должен быть дан нам в подлиннике, чтобы мы могли сравнить его с понятием; в противном случае, мы никаким образом не могли бы даже и узнать о предмете понятия. Для пояснения обратимся к простому примеру, хотя бы к понятию некоторого определенного человека. Самое внимательное рассмотрение не указывает различия между ним самим, разумея, конечно, внутреннего психического человека, и его понятием. Один почтенный мыслитель писал: «Само абсолютное и его понятие, конечно, не одно и то же». Но когда он говорит: «Само абсолютное», имел ли он в виду уже в самом деле подлинное абсолютное, или опять его понятие? Ясно, что происходит простое удвоение понятия: мы имеем понятие абсолютного и понятие «самого абсолютного». Если бы существовали вне понятий еще какие-то предметы сами по себе, то говоря о них, хотя бы как о непознаваемых, мы должны были бы употреблять новые понятия, например, ноуменов и в результате получился бы бесконечный ряд.
5. Строго говоря, вопрос этот сам по себе очевиден и положительные доказательства не нужны. Ибо обнаружить тождество двух предметов, собственно, значит, не найти различий. Поэтому доказывать должен тот, кто видит существенное различие между понятием и его предметом. А я даже самым тщательным наблюдением не мог найти разницы между ними, да это и невозможно, ибо как сравнить данное и неданное? Правда, некоторые хотят думать, что сам предмет тоже может быть дан, но в особенном мистическом восприятии; понятие же есть бездушный знак предмета. Так думал В. Соловьев, который различал три вида познания: чувственное, умственное, т. е. в понятиях и непосредственное духовное созерцание. Однако тут происходит смешение слова с понятием. Слово, как совокупность звуков и букв, действительно есть знак понятия между ними и понятием нет сходства, что же касается понятия, то если, бы оно было самостоятельно сущим знаком, отличным от своего предмета, оно тоже должно было бы постигаться в подлиннике мистическим образом, и тогда вновь возникает вопрос, каким образом оно могло бы дать знание о предмете?
6. Можно рассмотреть вообще, каким образом знание некоего сущего А может дать знание о другом сущем В. А либо сходно с В, либо нет. Если оно не сходно, то оно не может само по себе, дать знания о В. Оно может быть лишь символом, по которому, посредством особого ключа узнается нечто о В.
