что, во-первых, простота здесь кажущаяся, а во-вторых, что действительность ставит такому воззрению ряд непреодолимых трудностей.
4. Сложность указанной теории, обещающей по простоте приблизиться к наивному реализму, проистекает из следующего. В вопросе о чувственном восприятии лежит изначала роковая антиномия, коренящаяся в самопротиворечивости наивного реализма. Обращаясь для простоты к частному примеру зрения, легко усмотреть в наивном реализме два утверждения: 1) вид вещей передают нам глаза, 2) они передают именно такой вид, какой вещи имеют на самом деле, то есть и тогда, когда мы на них не смотрим.
5. На этих положениях могут быть возведены две крайних теории. Если зрительный аппарат, включая туда глаза, нервы и мозг, передает нам вид вещей, то вид этот должен совершенно искажаться, так как в мозгу нет света и цветовых образов, а есть лишь бесцветная материя, так что представления, очевидно, производятся сознанием по поводу движений материи в мозгу. Но, в таком случае, приходится признать, что чувственный аппарат не передает подлинной картины действительности. Таким образом, приняв первое утверждение наивного реализма, необходимо отказаться от второго.
6. Если же предпочесть второе утверждение, что и делает учение о единой среде, приходится принять, что органы внешнего восприятия не участвуют в самом восприятии. Если монады непосредственно постигают в интуиции вещи, то очевидно излишне посредство органов чувств. А так как обусловленность чувственного восприятия состоянием органов чувств несомненна, да и кроме того ясно, что такое тонкое и замысловатое орудие, как органы чувств, наверное очень необходимо в экономии природы, то приходится подыскивать для него какие-то странные искусственные функции. Это-то и вносит сложность в первоначальную простоту интуитивной теории. Оттого, если бы даже удалось остроумными объяснениями, хотя бы и сложными, найти подходящие функции для органов чувств, подобная теория разбивается о множество затруднений при столкновении с действительностью.
7. Во-первых, становится необъясним закон специфической энергии чувств. Одна и та же причина, действуя на глаз, производит ощущение света, а действуя на кожу — ощущение теплоты. Электричество может, смотря по тем нервам, которые им раздражаются, производить ощущение света, звука, вкуса и т. д. На все подобные явления рассматриваемому учению приходится отвечать, что в бесконечно-богатом содержании действительности мы опознаем те или иные стороны, смотря по тому, куда обращают наше внимание органы чувств. Однако, такое объяснение через открытие неограниченного кредита любой вещи вовсе не есть объяснение, так как, если в каждом сучке есть свет, запах, звук и проч., а в электричестве есть даже почти все ощущения, или общее — во всех вещах есть ощущение всех родов, то совершенно непонятно, в силу чего мы из одних вещей выделяем одни содержания, а из других — другие.
8. Еще более яркий пример представляют случаи боли в отнятых конечностях. Здесь так ясно видно обусловление ощущений нервами, что защитникам рассматриваемой теории ничего не остается, как объявить указанные факты нуждающимися в проверке.
9. Очень сильное возражение дает между прочим такое незначительное наблюдение. Стоит нажать пальцем на глаз, и все вещи сдваиваются. Если бы мы хотели сохранить верность интуитивистическому учению, нам пришлось бы допустить, что все вещи существуют в мире дважды, причем обычно мы познаем только один экземпляр вселенной; при ненормальных же условиях глаз может обратить ваше внимание и на второй.
10. И вообще, кроме указанного явления, разбираемое нами учение игнорирует все вообще случаи искажения действительности, каково, например, преломление света. Пусть я смотрю на совершенно прозрачную воду в пруду. Воды я не вижу, но вижу искаженный образ дна, сравниваю его с воспоминаемым привычным видом камней и отсюда умозаключаю о наличности искажающей среды. Если же принять интуитивистическую теорию, то придется опять-таки сказать, что камни существуют дважды — в истинном и искаженном виде, и эти два вида я опознаю в наблюдаемом мною отрезке вселенной.
11. Еще два примера. Если в полной тьме мы откроем глаза, мы увидим не просто черноту, а несущиеся по всем направлениям точки, облака, сплетения и пятна зеленого, бурого, фиолетового цвета. Однако нелепо сказать, что это мы опознаем во тьме, в глазу, или в мозгу. Или, если мы посмотрим
на яркий свет и переведем взгляд в сторону, мы увидим бегущие цветные пятна, очень реальные и мешающие смотреть. Конечно, этих пятен мы не опознаем ни в бесконечно богатом содержании мира, ни в глазах.
12. Обобщая, мы можем сказать, что теория вселенской чувственной среды оставляет без внимания факт создания ощущений под влиянием местного раздражения органов чувств. Ясно, что перечисленные выше и подобные им явления обусловлены устройством чувственного аппарата, что он может
не только «обращать внимание» на внешний мир или служить механизмом привычек, но и побуждать воображение самостоятельно творить представления. Теория единой среды принуждена в каждой вещи видеть тьму qulitatum oqqultarum, от которых она же торжественно отреклась, заявив, что есть только одно средство уничтожить материализм — признать, что материя именно такова, какою она нам кажется. Теория чувственной среды принуждена признать, что материя есть бесконечное богатство чувственных содержаний, лишь ничтожную часть которых мы опознаем; иначе говоря, материя совсем не такова, какой она нам кажется. Таким образом, последовательное развитие основной мысли этого учения приводит к отрицанию основного положения.
13. К неразрешимым противоречиям ведет и интуитивистическая теория органов чувств. Согласно этому воззрению, функция органов состоит в том, чтобы направлять внимание сознания на один из обликов предмета. Так, например, стол сверху кажется прямоугольным, сбоку имеет форму ворот и т. д. Это значит, что в бесконечном многообразии вселенной стол существует сразу во всех видах; но мы выделяем один определенный облик в зависимости от того, на что обращает внимание сознания тело.
