Указанная связь есть факт повседневного опыта, например, речь возможна только через нее.
5. Кроме слов, для возведения ума к Богу можно пользоваться еще целым рядом ключей умозрения.
Строение вселенной само подсказывает возможные ключи премирных умозрений. Во-первых, могут быть ключи умозрения словесные — таковыми являются догматы и молитвословия. Догматы возводят к созерцанию объективных соотношений в сущем, тогда как молитвословия вызывают и то своеобразное молчание души, которое является субъективным условием догматических умозрений. Во-вторых, есть ключи зрительные: их принято называть иконами. Наконец, есть и звуковые, или напевы. Могут быть не менее важные, однако полезные тем, что приводят к безмолвию силы души. Таков, например, фимиам.
Все ключи умозрения чувственны. Ибо даже догматы выражены в словах, то есть в звуковых образах, хотя бы они и не были произносимы вслух — они все равно произносятся мысленно; а если их даже читает глухонемой, они для него будут зрительными символами.
6. Слова, хорошо подобранные, могут образовать как бы тот круг, в котором открывается смысл всего творения — некое умозрение тайны. Как премирная тайна открывается в вселенском круге, построенном согласно идеям Божиим, так премирные умозрения постигаются через завершенные собранности слов, образующие молитвословия. Нужно только, чтобы строй слов вводил небесный строй в душу внимающего существа.
7. Путь молитвенного восхождения начинается с длинных и разнообразных молитвословий, возводящих к умозрению тайн Царства Божия, к созерцанию преображенной твари и царящей над всем единой премирной тайны. Такой характер имеют богослужебные молитвословия православной церкви (м.б. и католической). Чтобы пленить привыкший к бегу от понятия к понятию рассудок, надо раскинуть сеть насколько возможно шире, дальше, чем привыкла разбрасываться душа. Затем круг этот сужается, великолепные молитвословия сокращаются и наконец, все сводится к призыванию одного имени богочеловека Иисуса Христа, ибо в этом имени — ключ к созерцанию средоточия бытия. Ведь во Христе — вся вселенная и вся Св. Троица, через него постигается Бог и вселенная. И когда призывание этого имени приведет к постижению личности Христа, и Бог, и тварь открываются человеку через Христа, и он вновь обретает то богатство, от которого постепенно отходил. Но уже нет бега рассудка от вещи к вещи, внимание не нуждается в смене предметов. Оно невозвратно устремлено к Богу и созерцание творений не отрывает от Бога, ибо человек приобщается способности Бога внимать сразу всему.
Таков молитвенный путь человека, предписываемый личности аскетикой.
8. Искусство молитвы зависит от искусства молчания. Изрекающий слово должен только внимать. Есть две опасности на молитвенном пути: уклониться ко вниманию субъективно повторяемым образам воображения, и уклониться к погружению в субъективные переживания, принимая их за умопостигаемые настроения понятий. Первое на языке аскетов зовется собственно прелестью, второе — мнением.
Истинная молитва — та, в которой человек не рисует перед собой никаких образов, не выдумывает никаких чувств, но только внимает словам. Пребывать в созерцании тайны Божьей по закону личности, т. е. в состоянии самоотдачи Богу, и внимать изрекаемым словам — вот чистая молитва.
9. Тот же метод вообще необходим для преображения ума.
Чтобы слышать планы Св. Софии, подсказываемые ею твари, надо не развивать свое воображение, так как это только препятствует слышанию, а убивать пространственное воображение. Надо созерцать прекрасное, внимая Святой Софии без мысли. Если человек созерцает прекрасное не в полной собранности чувств и мыслей и в напряжении тела, но любуясь в расслаблении, то подходит сатана и совершает подмен, давая свою мокрую сладость взамен огненного блеска Святой Софии.
Таким образом, всякое созерцание прекрасного должно совершаться тем же способом, что и внимание словам молитвы. Созерцание прекрасного должно быть созерцанием молитвенным.
10. Очищение ума от образов воображения и субъективных переживаний не есть некое уничтожение ума, но наоборот, оставление низшего его употребления для высшего. Аскет как бы говорит уму: оставь малярное мастерство, ибо ты призван быть художником.
11. Если бы человек в видении узрел даже Матерь Божию, но его душе не открылось бы Ее глубинное настроение, видение пусто и не нужно. В нем нет ни знания, ни пользы духовной и нет даже способа проверить, действительно ли то был образ, созданный небесной пространственной символикой, или просто плод воображения.
12. …Кому этого покажется мало, тот очевидно не знает, что такое умопостигаемое настроение. Может быть, он полагает, что это нечто такое, чего мы касаемся чуть ли не каждый день в обычной жизни; но тогда он сильно ошибается. Конечно, исключение составляют святые, которые живут уже иной жизнью.
13. Подлинная мистика — переживание объективного умопостигаемого настроения, которое у древних аскетов именовалось «умное чувство». См. преп. Симеона Нового Богослова: — «Сперва Ты открылся мне в умном чувстве».
Но здесь есть опасность принизить это понятие. Мы не можем даже искать умного чувства. Лучшее средство стяжать созерцание — в самоотдаче Богу и в молчании всех сил души внимать слову.
14. Первое положение науки о мысли гласит, что предмет внимания становится предметом знания.
Так и в высшей форме человеческого мышления — в молитве. Если предметом внимания является свое чувство ожидания откровения, или чувство упоения материальностью молитвенных обрядов, или красота напевов, или даже души братий, молящихся вместе — то они и становятся предметом знания, Бог же остается в стороне.
