Я позвала дочь к телефону. Джоли в данный момент наверняка находилась рядом с Сидом, и я совсем не хотела сейчас выяснять отношения с ней.
Я прошла в гостиную и стала наводить тут порядок. Подумала о том, не позвонить ли Эмили: у нее был запасной ключ, – но на разговор с ней я не решилась. Я не могла вообразить, зачем ей понадобилось приходить в мой дом, но все же надеялась, что это была именно она, – может быть, хотела помириться. Я почувствовала знакомый запах, но не смогла определить, откуда он исходит. Возможно, это были экзотические духи Эмили. Этот аромат показался мне слишком сильным, и я открыла окно.
Но вообще-то у меня были и более важные заботы. Я чувствовала себя дурой и злилась даже больше, чем тогда, когда уезжала прочь от дома Сьюзан. Я презирала себя.
Да, я снова презирала себя после всего того, что произошло между мной и Сидом. Я снова презирала себя, но это, наверное, не имело никакого значения.
Сейчас: час девятнадцатый
Я просыпаюсь в темноте, вся потная и встревоженная. Мое лицо касается чего-то целлофанового. Секунду- другую я не отваживаюсь даже пошевелиться, а затем меня охватывает паника, ведь я обнаруживаю, что мои руки привязаны к туловищу.
Я начинаю отчаянно рваться из пут.
Проходит около минуты, прежде чем я осознаю, что меня обмотали чем-то плотным и тяжелым, и именно поэтому я не могу пошевелить руками.
В конце концов мне удается высвободиться. Я тяжело дышу и все еще испытываю страх, но все же немного успокаиваюсь. Мои глаза постепенно привыкают к свету, и я осознаю, что лежу на диване Мэла и что мое лицо касалось пакета из магазина беспошлинной торговли, который Мэл положил сюда раньше. По какой-то причине рядом со мной на полу стоит ведро, а на диване лежат одеяло и тяжелая дубленка, в которой я каким-то образом запуталась. Или он пытался меня так связать?
Почему я все еще здесь? Я помню, что уже уходила. Уходила, чтобы отправиться на поиски Полли. Но я все еще в квартире Мэла – здесь, на этом невзрачном и отвратительном полуподвальном этаже. Полли находится у Рандольфа. Я понятия не имею, сколько сейчас времени, но Сид, должно быть, уже забрал Полли и маму. По крайней мере, Полли теперь в безопасности.
Если Сиду… если Сиду можно доверять.
Я пытаюсь встать, но в голове вспыхивает сильная боль, и из-за этой боли я на мгновение теряю способность видеть. Я опускаюсь обратно на диван.
Делаю несколько глубоких вдохов и снова пытаюсь встать.
Я подхожу к двери гостиной, включаю свет и пытаюсь открыть эту дверь.
Она заперта на ключ.
Я дергаю ее за ручку на себя, но, поскольку одна моя рука перебинтована, не могу за нее как следует ухватиться. Дверь даже не двигается с места. Я слышу, как раздается стон. О господи!
Это стон разочарования – мой собственный. Он эхом отдается в комнате.
Я включаю свет и лихорадочно ищу вокруг себя что-нибудь такое, при помощи чего можно было бы попытаться выломать дверь. Вижу металлическое ведерко для угля, хватаю его и лишь затем осознаю…
Это нелепая идея: дверь изготовлена из прочной древесины, и у меня не хватит сил для того, чтобы быстро выбить ее и не разбудить при этом Мэла.
А его ведь ни в коем случае не следует будить – в этом я уверена. Я бросаю ведерко на диван и, все еще испытывая головную боль, пытаюсь собраться с мыслями.
Затем я замечаю окно, которое разбила раньше, и кусок фанеры, который Мэл довольно неуклюже прикрепил к нему, чтобы закрыть дыру. Я замечаю, что он использовал для этого только клейкую ленту.
Я наклоняюсь, чтобы взять с пола кроссовки, которые Мэл, должно быть, стащил с моих ног. Мне при этом приходится сдерживать тошноту. Я замечаю на полу газету «Ивнинг стандард», которую Мэл привез домой из аэропорта. Она, видимо, выпала из пакета. Мне видны ее кричащие заголовки. «Жена художника погибла во время пожара». Чуть ниже: «Погибла Лори Смит». Под заголовками помещена моя фотография – тот самый снимок, на котором у меня дикие глаза; снимок, сделанный на торжественном обеде в Королевской академии художеств; я его уже видела в выпуске новостей вчера вечером. Но есть еще две фотографии поменьше. На одной из них, слегка расплывчатой, запечатлен Сид, выходящий из знакомого мне здания: четкие белые очертания художественного музея «Тейт Сент-Айвс», расположенного возле пляжа Портмеор в городке Сент-Айвс в Корнуолле. Я поднимаю газету и читаю подпись под этой фотографией: «Муж погибшей Сид Смит выходит из “Тейт Сент-Айвс” сегодня утром».
Ерунда какая-то.
Если журналисты из «Ивнинг стандард» не ошиблись, то получается, что Сид вчера утром еще находился в Корнуолле, – а значит, он был там и в то время, когда мы с Эмили отдыхали в соседнем Девоне предыдущим вечером. Однако он не сказал мне об этом – не сказал даже тогда, когда я позвонила
