Настоящие мужики не плачут, ты же знаешь. Они же настоящие мужики, им нельзя. Но если в радости вместе, то почему в горе никто не нужен?
Столешников подкинул мяч, подбил коленом, еще… Тот слетел. И…
Данг! Прямо в стену.
Данг! Тот отлетел куда-то в траву, спрятался.
На! Кулаком вместо мяча прямо в стену, на, еще. Еще!!!
В порядке?!
Варя вцепилась в плечи, потащила в сторону, пока не сломал себе что-нибудь, пока только руки в кровь. Юра отмахивался, глухо, через зубы, бубнил, как заведенный.
– В порядке я, в порядке, слышишь, в порядке, да пусти ты меня!
Отвернулся, вздрагивая сразу всем телом, замер на пару секунд, сглатывая, стараясь удержаться, снова вздрагивая, часто-часто дыша и еле сдерживаясь. Развернулся, уже не стыдясь ни мокрых глаз, ни слез, бегущих по грязному лицу:
– Я ему сто раз говорил, ну набери ты, позвони… Что сложного? Все время думает, что я занят, что у меня дел до фига, что он отвлекает… Чушь какую- то несет! Играй, Юра, играй! Мамы нет уже сколько лет, и он еще… Постоянно, одно и тоже, все сам по себе. Все в себе! Внутри! Ну чего сложного?! Ну набери ж ты меня! Ну, набери просто! Если я занят, я же перезвоню, так?! Приезжаешь к нему и… Иди на поле… Иди играй… Играй! На! Вот он я, играю!
Столешников достал мяч, подкинул и врубил в стену.
– Вот! Играю! Я! Играю!
Подошел к ней, взялся за руку. Сильно сжал, не замечая, что делает ей больно. Она тоже не замечала.
– Медсестра за ним ухаживала, нашел ее, расспросил… говорит – он запретил рассказывать о диагнозе! Запретил! Чтобы не отвлекать меня от важного сезона здесь… Важного сезона… Здесь…
Иногда, все, что мы можем дать человеку, это только тепло. Неправда, что в горе никто не нужен. Если ты не нужен человеку в горе, то ты не нужен ему никогда.
Столешников, вцепился в Варю, уткнувшись ей в плечо. Она молча гладила его голову и ждала. А Столешников плакал.
Глава шестнадцатая:
Раз пятнадцать он тонул…
Как уже было сказано, человеческое счастье – штука простая… Стоит только один раз это понять. Если не поймешь, то хоть убейся, стараясь делать лучше-больше-круче, а счастливым не станешь.
Что есть счастье именно для него, Механик понял уже давно.
Мужское счастье меряется разными способами. Лошадиными силами и литрами под капотом. Объемом и рельефом бицепсов с трицепсами. Количеством бумажных и электронных знаков на счетах. Настойкой «боярышника на спирту» с утра или бокалом вина за ужином. Параметрами части тела, которую в приличном обществе обсуждать не принято. Длиной и стройностью женских ног, которых в приличном обществе обсуждать как раз приветствуется.
Иногда настоящее счастье меряется редкими минутами из твоей жизни.
Не смогли они уехать в гости к маме, в Ахтырскую? Это плохо. Но мама поймет, она – мама. Зато у него есть целый день с сыном. Целый день, где они только вдвоем.
Купить по дороге на стадион корзину панированной курицы полковника Сандерса и сожрать ее, хрустя пластмассовой корочкой, счастливо и довольно размазывая на языке сырный соус? Десять минут удовольствия, разделенного с сыном, когда обоим наплевать на вредность, калории и прочее, о чем бесконечно предупреждают экранные диетологи. Разве кто-то из них положит в копилку его личного счастья целых десять минут общения с сыном, как это сделает вредный, но чертовски вкусный фастфуд?
Или удовольствие от похода в спорт-магазин в выходные, к которому заранее готовятся всю неделю, когда сын нарочито-равнодушным тоном спрашивает вечерами: «Ну что там у них с воскресными планами, не поменялись ли? И как с деньгами, получится?». А он успокаивающе хлопает пацана по плечу: «Порядок, сын. Договор дороже денег.».
А потом в воскресенье долго и с толком выбирать маленькую подвесную грушу с боксерками. И незаметно поддерживать ее за низ, шагая сзади, когда твой ребенок с гордым «Я сам!», пыхтя и шатаясь под весом, пытается затащить ее на третий этаж. Без лифта, разумеется. Это тоже надежно спрятано в личной копилке.
Механик почесал бороду и улыбнулся.
Их ждет отличное холостяцкое утро, когда все происходит так, как нравится им с сыном. Вдвоем. Сварганить с утра нормальную мужскую яичницу, нарубив туда кусок холодной курицы, немного грудинки и пару ломтиков колбасы. И, включив на ноуте «Clutch», вкусно чавкать и хрустеть, разглядывая бородачей, сурово перебирающих струны и горланящих техасский рок-н-ролл. Это тоже счастье.
А еще понять простую вещь – сын-то уже вырос.
– Пап… а можно мне с вами на «План Ломоносова», когда вы снова поедете? Ну, в Москву?!
