И слушать, как он, думая, что никто не слышит, мурлыкает под нос «Киберпанк», рубясь с артой где-то в пиксельно-сетевой Северной Африке.
Мужское счастье – очень простое. Механик это знал.
А счастьем, чтобы не расплескать его просто так, надо делиться. Особенно, если кто-то нуждается в помощи.
– Пап?!
– Чево?
– Ты футболки сам погладишь или мне?
Сам. Он сам погладит, матч сегодня важный. Их холостяцкий вечер закончится на стадионе. А что, если руководишь фанами, так теперь с сыном на футбол не ходить?!
– Ты поиграй, я в одно место схожу…
– Куда?
– Надо. Все, ушел.
Механик любил свой город. Небольшой, солнечный, морской, зеленый, пахнущий ветром, югом и солью. И менять его на какой другой не захотел бы. Не родной? Был не родной, стал свой. Давно уже стал. А сейчас и еще один повод есть его любить, хотя еще полгода назад и мечтать о таком даже в голову не приходило.
Приятно думать, что сейчас, когда уезжает клуб, а вместе с ним и они, теперь просто болельщики, на гостевые игры, «Барабулька» всегда полная. Народ ходит, смотрит, болеет. Да везде и все вдруг заинтересовались своими городскими футболистами.
Казалось бы – кому какое дело? Забот других нет, что ли? Пенсии, зарплата, цены на продукты, ЖКХ, одеться-обуться, в отпуск, как все нормальные люди два раза в год, да не у нас, на Черной балке, а хотя бы в Тай, чтоб все включено… Да?
Счастье, оно такое. Дает о себе знать там, где ты и не ждешь. Что тебе за дело до двадцати дураков, гоняющих мячик по полю, и еще двух, пытающихся его поймать? А вот ведь, как вышло… За полтора месяца город вдруг зажил футболом. Бело-голубое повсюду. Даже там, где раньше не было никогда… Например, от флажка «Метеора» на киоске с газетами, вывешенного неделю назад, даже настроение становится еще лучше.
Любое утро неповторимо. И прекрасно само по себе. Даже страшное, просто сразу этого никогда не понять.
Открывая глаза под будильник, дверной звонок или орущий телефон, ты еще не знаешь… Ты никогда не знаешь, что ждет тебя сегодня.
Иногда это почтальон с телеграммой. Такое утро не вычеркнешь из памяти. Оно сидит гвоздем в твоей голове, хотя прошло двадцать лет. И он жил без отца куда больше, чем с ним. Только два с лишним десятка лет, один черт, не вычеркнули из памяти отцовского запаха сигарет и машинного масла с соляркой. Два с лишним десятка лет он помнит его волосы, торчавшие одуванчиком после душа.
Наверное, еще и поэтому он так любил проведенное с сыном время, словно наверстывал, проживал все украденное судьбой у него самого. Сколько светлых утренних часов судьба задолжала ему за двадцать лет? Сколько суровых мужских разговоров (только мальчики!), походов на футбол, ночных молчаливых рыбалок? Он часто думал об этом. И еще чаще – о том, что постарается сделать все, чтобы его пацану думать о таком не пришлось никогда.
Именно поэтому он не лез в бессмысленные фанатские разборки, ограничиваясь разминкой голосовых связок на трибуне и литрболом в родном баре. Когда на чашах весов чья-то разбитая, раскрашенная не в твои цвета рожа, или сын, до последнего ждущий тебя на кухне с остывшим чаем, выбор очевиден.
Утро всегда разное.
Иногда проснувшись, он вдруг чувствовал себя ребенком. Вспоминал, как каждый день рождения, едва открыв глаза, сразу засовывал руку под подушку, в поисках подарка. Тогда самые простые вещи легко превращали жизнь в сказку. Простенький серый дисковый плейер открывал дверь в целый мир, поющий в унисон твоим шагам и мыслям.
А когда просыпался у мамы, надолго замирал и старался не открывать глаза. Так легче было представлять, что тебе тринадцать, и на кухне шипит, позвякивает и до одури пахнет приготовленный мамой завтрак. И ее необыкновенно красивые руки мягким касанием пройдутся по его щеке, взлохматят вихры, скользнут на шею, легко подтолкнув к столу. «Ешь давай!». Он и до сих пор не знал рук, красивее маминых, уже в мелких насечках морщин, по-прежнему мягких, пахнущих тестом и молоком. И до сих пор они лохматили ему вихры и ласкали заросшую щеку. И это наивысшее в мире счастье.
Каждое утро доброе. Есть горячая вода, теплая постель и чертовы тапки? Вы самая счастливая частичка Вселенной. Вставайте, радуйтесь жизни вокруг и берите все, что это утро для вас приготовило. Ведь его больше не будет.
Этого самого утра.
А если у кого-то вдруг оно такое же, как у него двадцать лет назад?
То он просто постарается сделать хорошим хотя бы вечер. Вечер их полуфинала.
Его ждут, в него верят, и полуфинал должен стать праздником для всех. Даже если кому-то сейчас очень и очень больно в душе.
К обеду все было организовано, включая доставку. Механик, довольный, как слон, перед домом зашел на базу.
