Надевая в коридоре кроссовки и старую майку, Джессика вспомнила вечер, когда она стояла здесь менее года тому, только что узнавшая, что она беременная, и переполненная радостью при мысли о том, что ждет ее впереди. Если бы она могла повернуть время вспять. Если бы только. Больше всего ее смущало то, что все без исключения были без ума от Лилли, тогда как она, будучи ее матерью, не ощущала с ней такой же тесной связи. От этого она чувствовала себя оторванной от семьи и одинокой, очень одинокой.
Ополоснув обеденные тарелки, а потом – столовые приборы, Топаз положил их в посудомоечную машину.
Войдя в кухню, Мэттью поставил радионяню на столешницу.
– Слава богу, она мгновенно заснула. Родж спит?
– Да! – Топаз кивнул в сторону стола. – Полли и Маргарет – в гостиной. Думаю, и они теперь уснули.
– Боксеры легкого веса, – засмеялся Мэттью. – Ты создашь мне дурную славу, если предложишь помыть тарелки.
– Ты всегда можешь помочь, если захочешь заработать положительные очки.
– Уф, как я могу отказаться? – Мэттью собрал чашки от пудинга и передал их Топазу, чтобы тот сполоснул их.
Загрузив посудомоечную машину, которая загудела в углу, мужчины с усердием принялись за большие кастрюли, сковороды и сервировочные блюда. Топаз по локти опустил руки в розовых резиновых перчатках, подаренных Корал на последнее Рождество, в квадратную раковину из нержавеющей стали. Хотя это зрелище могло скомпрометировать его мужественность, Топаз надел их с гордостью, сверкнув большим поддельным бриллиантом, прикрепленным к одному из пальцев. Несколько минут оба работали, дружелюбно помалкивая, никакой неловкости между ними давно не осталось.
– Итак, как ты зарабатываешь на жизнь, Паз? Я имею в виду, ты по-прежнему ведешь эти странные занятия для беременных женщин, денег от которых едва хватает на то, чтобы заплатить за аренду? Если только ты не считаешь, что я вмешиваюсь в твои личные дела.
Оба рассмеялись, понимая, что дело было слишком личным.
– Я обхожусь, – улыбнулся Топаз.
– Разумеется, обходишься. Полли без ума от тебя.
– Она замечательная девушка, – кивнул он.
– С придурью! – добавил Мэтт.
– Мне нравится легкое сумасбродство.
– Черт возьми, тебе повезло, потому что у нее этого добра навалом! – засмеялся Мэттью.
Топаз тоже рассмеялся:
– Я не создан для офисной работы. Я попробовал пару лет, но каждый день носить костюм, ездить на работу, все время испытывать стресс… Я задыхался от этого. Я решил выбрать образ жизни получше, и я нашел его.
– То есть ты что, проснулся однажды и понял, что должен надеть мешковатые штаны?
– Нет, не совсем так. – Топаз улыбнулся, не желая отвечать на издевку. – Я работал в страховой компании отца. Мне казалось, что я каждый день опускаюсь чуть ниже, день за днем, до тех пор, пока я не перестал узнавать себя. Во мне погасла искра. Потом я однажды поднялся из-за стола, снял галстук, решив больше никогда не надевать его, и сел на самолет, летящий в Индию.
– Что сказал твой отец?
– Ничего. Он не разговаривал со мной год или около того, что было ужасно, но он продолжал платить мне, будто я все еще работал на него, что дает ответ на твой первый вопрос.
– А, так ты иждивенец, везунчик! – Мэттью с завистью подмигнул ему.
– У меня не было никаких планов, но я познакомился с занятными людьми, которые взяли меня с собой в духовное путешествие. Я узнал, что счастье не зависит от материальных вещей и что жить в покое, в душевном покое – это самый удивительный путь в жизни. Несколько лет я путешествовал, и самое ценное, чему я научился, – это жить настоящим и в полной мере использовать каждый миг.
– Знаешь, по-моему, это полнейшая и абсолютная ерунда, – сказал Мэттью.
Перестав мыть посуду, Топаз внимательно изучал лицо Мэттью, вынуждая его посмотреть себе в глаза. Подбоченясь, он с сомнением рассматривал его.
– Разница между нами, Мэтт, заключается в том, что я готов прислушиваться к мыслям, верованиям и переживаниям других. Потом я обдумываю их и принимаю решение, исходя из представленных мне фактов. Тогда как ты отметаешь мои идеи, основываясь только на том, что у меня длинные волосы! Кто, по-твоему, был бы лучшим адвокатом?
Мужчины стояли лицом друг к другу, при этом один сверкал своими резиновыми розовыми перчатками, а другой пытался сохранить профессиональную гордость. Мэттью засмеялся первым, несколько секунд он просто хохотал до слез. Сразу после этого Топаз оттаял, и оба рухнули на стол, пытаясь снова взять себя в руки. Мэттью стянул с дверцы духовки теплое кухонное полотенце.
Топаз усмехнулся:
– Но ты совершаешь самое прекрасное путешествие. Дети – это путешествие само по себе, они разрушают привычную жизнь. Лично я жду этого с
