Кто забавляется войной,
Кто в чувствах нежится печальных,
Кто занимается вином:
И благо смешано со злом
(VI, 648-649).
XXXVI. XXXVII, 5 - Онегин жил анахоретом... - Анахорет - отшельник. В описании жизни Онегина в строфах XXXVI - XXXIX отразились черты реального быта автора в Михайловском.
7-8 - И отправлялся налегке
К бегущей под горой реке.
Купание в Сороти было обычным началом пушкинского дня в Михайловском.
Туда, туда, друзья мои!,
На скат горы, на брег зеленый,
Где дремлют Сороти студеной
Гостеприимные струи;
Где под кустарником тенистым
Дугою выдалась она
По глади вогнутого дна,
Песком усыпанной сребристым.
Одежду прочь! Перед челом
Протянем руки удалые
И бух! - блистательным дождем
Взлетают брызги водяные.
Какая сильная волна!
Какая свежесть и прохлада!
Как сладострастна, как нежна
Меня обнявшая Наяда
(Языков H. M. Собр. стих. Л., 1948, с. 115)
9 - Певцу Гюльнары подражая... - Певец Гюльнары - Байрон, Гюльнара героиня поэмы 'Корсар'. Ср. в письме к А. П. Керн: 'Байрон получил в моих глазах новую прелесть [...] Вас буду видеть я в образах и Гюльнары и Лейлы' (XIII, 249 и 550).
10 - Сей Геллеспонт переплывал... - Геллеспонт - древнегреческое название Дарданелльского пролива. Байрон переплыл Дарданеллы 3 июля 1810 г.
14 - И одевался... - В беловой рукописи следовало:
И одевался - только вряд
Вы носите ль такой наряд
XXXVI
Носил он русскую рубашку,
Платок шелковый кушаком,
Армяк татарской на распашку
И шляпу с кровлею как дом
Подвижный - Сим убором чудным
Безнравственным и безрассудным
Была весьма огорчена
Псковская дама Дурина
А с ней Мизинчиков - Евгений
Быть может толки презирал,
А вероятно их не знал,
Но все ж своих обыкновений
Не изменил в угоду им
За что был ближним нестерпим
(VI, 598).
В печати строфа XXXVIII была опущена, а следующая получила сдвоенный номер. Ср. рассказ П. Парфенова: '...ходил эдак чудно: красная рубашка на нем, кушаком подвязана, штаны широкие, белая шляпа на голове'. С другой стороны, см. противоположное свидетельство А. Н. Вульфа: '...мне кто-то говорил или я где-то читал, будто Пушкин, живя в деревне, ходил все в русском платье. Совершеннейший вздор: Пушкин не изменял обыкновенному светскому костюму. Всего только раз, заметьте себе - раз, во все пребывание в деревне, и именно в девятую пятницу после пасхи [т. е. перед троицей. Ю. Л.], Пушкин вышел на Святогорскую ярмарку в русской красной рубахе, подпоясанный ремнем, с палкой и в корневой шляпе, привезенной им еще из Одессы' (Пушкин в воспоминаниях современников, 1, 413).
В письме Вяземскому 27 мая 1826 г. П, видимо, имея в виду строфы XXXV-XXXIX, писал: 'В 4-ой песне Онегина я изобразил свою жизнь' (XIII, 280).
С пропуском этой строфы оказалось снятым единственное в тексте романа прямое указание на то, что действие его развертывается в Псковской губернии. Другое упоминание (тоже в окончательный текст не попавшее):
Но ты - губерния Псковская
Теплица юных дней моих...
(VI, 351),
включено в лирическое отступление и лишь косвенно соотносится с сюжетным действием EO. Автор, видимо, сознательно обобщил место действия, удалив излишнюю его конкретизацию. Однако то, что Ларины въезжают в Москву через Тверскую заставу (по Петербургской дороге) и, передвигаясь 'на своих' (см. с. 108-109), находятся в пути семь суток, позволяет читателю сделать вывод, что 'деревенская' часть романа развивается в северо-западном углу России, вероятнее всего в Псковской губернии.
XXXVIII. XXXIX, 3 - Порой белянки черноокой... - Стихи эти, которые часто использовались для характеристики внешности Ольги Калашниковой ('Крепостной любви' П) и социологических заключений не только об Онегине, но и об авторе, - дословный перевод из стихотворения Андре Шенье 'Кавалеру де Панжу' 'Le baiser jeune et frais d'une blanche aux yeux noirs'.
XLI, 7 - Несется в гору во весь дух... - Ср. из заграничных писем Хмельницкого (из Австрии): 'Здешняя почтовая езда совершенно противуположна русской. У нас обыкновенно летят в гору и спускаются шагом; у австрийцев тянутся на верх и, подтормозив колеса, летят к низу' (Хмельницкий. Соч., т. I. СПб., 1849, с. 449). Зд.: путник 'несется в гору', опасаясь волков. Популярный в романтической литературе 'северный' мотив - преследование путника волками (ср.: 'Мазепа' Байрона) - дается здесь в прозаических интонациях обычного дорожного происшествия.
XLII, 3 - Читатель ждет уж рифмы розы... - Ср. в статье 'Путешествие из Москвы в Петербург': 'Рифм в русском языке слишком мало. Одна вызывает другую. Пламень неминуемо тащит за собою камень. Из-за чувства выглядывает непременно искусство. Кому не надоели любовь и кровь, трудной и чудной, верной и лицемерной, и проч.' (XI, 263).
Спор о будущем русской рифмы и жалобы на ограниченность ее возможностей, впервые высказанные в конце XVIII в. Радищевым и Бобровым, снова оживились в 1810-е гг. в связи с проблемой русского гекзаметра. В 1819 г. в послании 'К В. А. Жуковскому' Вяземский писал:
Как с рифмой совладеть, подай ты мне совет [...]
Умел бы, как другой, паря на небеса,
Я в пляску здесь пустить и горы и леса
И, в самый летний зной в лугах срывая розы,
Насильственно пригнать с Уральских гор морозы.
При помощи таких союзников, как встарь,
Из од своих бы мог составить рифм словарь...
(Вяземский, с. 124-125).
Однако Вяземский не был изобретателем пародийного использования рифмы 'розы - морозы'. Он лишь использовал 'Оды вздорные' Сумарокова.
