– Говорю тебе, с ним что-то творится, – сказал мистер Моффат.
Кузен Уэндалл потянулся за сахарницей:
– Значит, они правы. – Он насыпал сахара в кофе.
– Ничего подобного! – резко возразил Моффат. – Совершенно они не правы.
– Но если он не работает.
– Он работал, примерно до прошлого месяца. И работал превосходно, когда они решили вдруг, что его надо заменить.
Пальцы мистера Моффата, бледные и желтоватые, замерли на столе. Нетронутые яичница и кофе остывали рядом.
– Почему ты так расстраиваешься? – спросил Уэндалл. – Это же просто орга?н.
– Это гораздо больше, чем орган. Он был здесь даже до того, как достроили церковь. Восемьдесят лет он здесь. Восемьдесят!
– Долгий срок. – Уэндалл откусил от намазанного джемом тоста. – Может, даже слишком долгий.
– С ним все в полном порядке, – продолжал Моффат. – По крайней мере, было до сих пор. Вот почему мне бы хотелось, чтобы сегодня утром ты посидел со мной на хорах.
– Может, все же показать орган какому-нибудь мастеру?
– Он только согласится со всеми остальными, – горько произнес Моффат. – Просто скажет, что орган слишком стар, слишком изношен.
– Может, так оно и есть.
– Ничего подобного! – Мистер Моффат раздраженно передернулся.
– Ну, не мне судить. Хотя орган действительно очень старый.
– Он прекрасно работал до сих пор. – Мистер Моффат уставился в чашку с черным кофе. – Чтоб их всех… – пробормотал он. – Решили от него избавиться. Чтоб их…
Он закрыл глаза.
– Может, он понимает? – сказал мистер Моффат.
Стук их каблуков, похожий на тиканье часов, нарушил тишину церкви.
– Сюда, – показал Моффат.
Уэндалл толкнул толстую дверь, и они пошли вверх по мраморной винтовой лестнице. На втором этаже Моффат переложил портфель в другую руку и достал кольцо с ключами. Он отпер дверь, и они вошли в пыльную темноту хоров. Они двигались сквозь тишину, два отдающихся слабеньким эхом звука.
– Вон туда, – сказал Моффат.
– Да, я вижу, – отозвался Уэндалл.
Старик сел на отполированную за долгие годы до зеркального блеска скамью и включил маленькую лампу. Конус света разогнал тени по углам.
– Думаешь, солнца не будет? – спросил Уэндалл.
– Не знаю.
Мистер Моффат отпер и с грохотом откинул ребристую крышку органа, раскрыл пюпитр. Нажал на истертую за долгие годы кнопку.
В кирпичной комнатке справа внезапно раздался выдох, гул нарастающей энергии. Стрелка воздушного манометра пробежала по шкале.
– Теперь он ожил, – сказал Моффат.
Уэндалл пробормотал что-то и пошел по хорам. Старик последовал за ним.
– Что ты думаешь? – спросил он, когда они вошли в кирпичную комнату.
Уэндалл пожал плечами:
– Не могу сказать. – Он посмотрел, как работает мотор. – Воздушная струя, – сообщил он. – Движется благодаря воздействию электромагнитного поля.
Уэндалл прислушался:
– Звук вроде нормальный.
Он прошелся по маленькой комнатке.
– А это что такое? – показал рукой Уэндалл.
– Переключатели клапанов. Чтобы воздухопроводы были постоянно наполнены.
– А это вентилятор?
Старик кивнул.
– Хм… – Уэндалл повернулся. – На мой взгляд, все в полном порядке.
Они стояли, глядя вверх, на трубы. Торчащие над полированным фасадом, они походили на громадные золотистые карандаши в деревянной
