А в этот раз, невзирая на созданные для встречи Клякса декорации, я бодра и весела.
Злость на короля обуяла с новой силой.
Чудак прожорливый. На букву «м».
Я вскочила, сладко потянулась и потопала завтракать. Надо ехать на работу!
Почти напевая, я оделась и двинулась навстречу свершениям на благо родной редакции.
На этом хорошие новости закончились. Как только приехала на работу, меня сразу вызвал в кабинет начальник и обрадовал сообщением, что дела в нашей конторе обстоят плохо и я подпадаю под сокращение. Эмоционально пожелав всего самого хорошего «доброму» начальству и «нежным» коллегам, которые давно меня подсиживали, я, отказавшись отрабатывать две недели, ушла из офиса в закат.
Спустилась в кафетерий и за чашечкой эспрессо приняла решение поехать к родителям.
Во-первых, соскучилась, во вторых, имею право, а в-третьих, там сейчас Мишка неподалеку тусит. Совмещу приятное с приятным.
Машины у меня не имелось, поэтому следующие полтора часа я провела в общественном транспорте. Примиряла с действительностью меня лишь крутая музыка в наушниках и перспектива вскоре увидеть родителей. Я не исключение из правил, и отношения у нас не идеальные, но это не мешает мне очень любить маму и папу.
Приехала. Обняла своих, бросила сумку в выделенную мне комнату и спустилась к ужину.
В последнее время к родителям я ездила нечасто. Во многом – из-за беременности мамы: она уже несколько месяцев как замкнулась на теме своего здоровья и того, что нервничать ей ни в коем случае нельзя. Нервами моя малость деспотичная мама считала все, что делалось не по ее понятиям.
– Мила, – начала она, глядя в тарелку и аккуратно накалывая на вилку маринованный грибочек, – нужно побеседовать.
– О чем? – безмятежно улыбнулась я, откладывая столовый прибор. Чутье подсказывало, что с трапезой лучше повременить – после таких вступлений обычно кусок в горло не лезет.
– У тебя все хорошо? – заботливо поинтересовалась мама, поправляя короткие темные волосы. – До нас доходят слухи…
Ноги бы укоротить этим слухам… и Медведям, которые их доносят!
– Не понимаю, о чем ты, – невинно улыбнулась я, все же решив упорствовать до последнего и не раскалываться.
Тут вмешался папа. Со свойственными военным прямотой и откровенностью он коротко и четко рубанул:
– Марья Иванна жаловалась в последнем звонке. Говорит, ты совсем распоясалась. Пьешь, друзей водишь и по ночам беспорядки устраиваешь. Музыка сатанинская играет!
Я только закатила глаза к потолку.
Значит, кастрация Мишки откладывается.
Марья Иванна – моя соседка. Бесценный и почти реликтовый образец классической советской бабушки, бессменного обитателя лавочки у подъезда. Марья Иванна, по моим наблюдениям, родилась едва ли не в Российской империи и все остальное время трудилась на благо КГБ. Но пенсия подкралась незаметно, а потребность усложнять людям жизнь осталась. Поэтому от этой деятельной старушки страдали все, от жэка до ни в чем не виноватых жителей подъезда. Труднее всего приходилось ее соседям по лестничной клетке. А ими были я и дворник Виталик. Но если бессменно фиолетовый товарищ на бабушку плевать хотел, что не скрывая демонстрировал, то мне приходилось проявлять вежливость.
Итак, по данным Марьи Иванны, полученным из дверного глазка, я – распущенная алкоголичка и сектантка. А сатанинская музыка – это, по-видимому, «Раммштайн» и старина Мерилин Мэнсон, которых я в последнее время слушала по ночам, понадеявшись на звукоизоляцию. Но увы, куда там новым технологиям против бабушки с граненым стаканом, приставленным к стене!
– Мам, пап, вы же знаете нашу соседку, – рассмеялась я, с легким укором глядя на родителей. – Если ей верить, то мои первые отношения случились еще в шестом классе с ботаником Вовкой, вместе с которым мы мучали у меня дома английский.
Вспомнив тот случай, мама с папой расслабились и тоже рассмеялись.
Мы еще немного поболтали о моем детстве, я увлеченно порасспрашивала маму о том, как поживает мой маленький братик в ее животике. Родительница цвела, гладила уже округлившееся пузико и рвалась показать фото и видео с узи.
Остальной вечер прошел тихо, мирно и очень по-домашнему, но уже перед сном в дверь моей комнаты постучали.
Надо признать, первое, что я сделала, – проверила, не сплю ли. Но с руками все было хорошо, да и папа почти сразу подал голос.
– Дочка, не спишь еще?
– Нет пока, – я удивленно посмотрела на него, приоткрывая дверь. – А что такое?
– Можно? – он кивнул на мою комнату. – Негоже на пороге маяться.
М-м-м… неужели сюрпризы не закончились?
Я без лишних вопросов пропустила отца внутрь и, закутавшись в большой махровый халат, села на край постели.
– Не буду ходить вокруг да около, – сразу приступил к делу папа. – Мне Мишка кое-что рассказывал. И не хмурься ты так, вариантов у пацана не было, я его хорошо прижал. В общем, не буду лезть к тебе в душу, раз сама рассказывать не хочешь, но считаю нужным объяснить одно. Ты – наша дочь. Первая,
