— Падла! — врезал ему ногой по зубам Ежов!
Краснолицего увели, содрав с петлиц знаки различия.
— Надо как-то дело уладить… — нарком вопросительно посмотрел на Жихарева.
— Факсимиле с его росписью есть? — спросил Пашка.
— Да, изъято при обыске на рабочем месте.
Тогда дело простое. Поставим факсимиле под всеми протоколами допросов и передадим их Вышинскому и Ульриху. Они — люди сообразительные. Пойдут нам навстречу.
С фальсифицированными материалами Ежов и Пашка поехали к Ульриху.
— Все хорошо, — просмотрел тот фальшивки. — Везите Косарева!
— Умер Косарев. Нет его! — ответил Ежов.
— Ай-яй-яй! Как же мы его судить будем?
— Не надо суда! Вы только подготовьте необходимые материалы.
— Да… Тяжелое дело… — провел платком по лбу Ульрих. — Но чего не сделаешь для коллег!
На следующий день мертвого Косарева и все материалы следствия привезли в Военную коллегию Верховного суда. Подмахнули подготовленный к спешке протокол судебного заседания. Тело комсомольского вожака вместе с другими телами расстрелянных в машине «Хлеб» поехало в крематорий.
Глава 22
Недолго оставалось гулять на свободе и самому Ежову. Во время банкета по случаю награждения сотрудников НКВД орденами он напился. Пьяненький нарком произнес тост:
— Мы должны создать замкнутую секту со строжайшей дисциплиной и безоговорочным, если хотите фанатичным повиновением ее руководству. Мы должны привлечь в эту секту только своих: детей, родню, друзей. Они в любое время должны будут выполнить любой приказ наркома. Прикажут отца с матерью расстрелять — обязаны расстрелять!
Пашка, слушавший эти слова, понял, что Ежов разболтал свой план захвата власти. Сразу же после банкета он поехал к Сталину. «Хозяин, конечно, не подарок. Но этот маньяк вырежет всех. Оставит только работников органов, да и то — половину», — размышлял Жихарев по дороге на кунцевскую дачу вождя.
— Прыткий у нас воробышек, — усмехнулся Сталин, выслушав пашкин донос. — Надо бы ему хорошего первого зама, а то Фриновский ему во всем потакает.
— Георгий! — обернулся генсек к Маленкову. — Где у нас вакансии наркомов?
— В наркомате Речного флота, товарищ Сталин.
— Ежова назначим наркомом Речного флота, по совместительству. Фриновского назначим его первым заместителем с освобождением от должности в НКВД. А на его место поставим Лаврентия Берию — хватит ему в Грузии киснуть. Надо подготовить решение правительства!
В сентябре 1938 года в наркомате появился Берия. Ежов, увлеченный пытками привезенного с Дальнего Востока маршала Блюхера и его соратника по гражданской войне Постышева, поначалу не придал этим перемещениям большого значения. Он настолько уверовал в свою избранность и приближенность к Хозяину, что открыто заявлял: «Для органов слово закон — пустой звук!» Со смехом сказал он это и Блюхеру, когда тот во время допроса стал обвинять наркома в нарушении законности.
— Ах ты, гнида! — побледнел Блюхер. Выходит, я за советскую власть воевал, чтобы такая мразь, как ты жировала?!
С этими словами бывший командующий Дальневосточным фронтом обрушил кулак на физиономию Ежова. Мелькнули в воздухе ножонки наркома, глухо стукнулся он головой об пол. Шестеро телохранителей набросились на Блюхера, замелькали кулаки. Отброшенный ударом ноги помощник Ежова с криком побежал за подмогой. Ввалились еще шестеро охранников. Блюхера скрутили, рвали ему волосы, били ногами по животу. Пашка привел Ежова в чувства. С гаденькой улыбочкой тот подошел к Блюхеру и разрядил в живот маршала пистолет. Агонизировавшего Блюхера унесли умирать в карцер.
На следующий день руководители НКВД были на докладе у Сталина.
— Что это ты, Николай Иванович, как б…, напудрился, — как бы невзначай спросил Берия, явно рассчитывая, что это услышит Сталин.
— И, правда, товарищ Ежов, что-то я раньше у тебя педерастических наклонностей не замечал, — поддержал злую шутку генсек.
— Он, товарищ Сталин, вчера с Блюхером в любви объяснялся, — расплылся в улыбке Берия.
— Ну и до чего договорились?
— Умер Блюхер, покончил с собой, заикаясь, глядя в стол, пролепетал Ежов.
