— Сам для гостя дорогого отстреливать ездил, — с гордостью объявил начальник лагеря.
Были и архиерейская уха из осетра, и отбивные из дикого кабана, и северные перепелки, жареные в сметане грибы.
— Ох, и засиделись мы! — спохватился вдруг начальник лагеря. — День у нас в это время года, считай, круглые сутки. Вот и досиделись мы до одиннадцати вечера. А гость — с дороги, ему отдохнуть надо! Пойдемте, Пал Палыч, я вас в домик для приезжих провожу.
Прошли по уже пустому поселку для охраны.
— Вот и домик ваш, — указали Пашке на старинное здание.
— Молодец! Хорошо принимаешь, хорошо работаешь. Когда вернусь в Москву, орден «Знак Почета» буду просить для тебя!
— Что «Знак Почета»? Полдеревни, откуда я родом, этот орден имеют, — поскучнел начальник лагеря.
— А чего ты хочешь?
— Мне бы орден Красной Звезды, чтобы все видели, что я — боевой командир, а не доярка или свинарка какая-нибудь. Помогите, Пал Палыч! Я отработаю!
— Ладно, утро вечера мудренее. Нам еще с тремя сотнями зеков разобраться надо. Сейчас давай спать, а завтра посмотрим, потянешь ли ты «звездочку».
С этими словами Пашка вошел в дом. Шторы из кожи плотно закрывали окна.
— Тьфу ты! Темно, как у негра в жопе! — ругнулся Жихарев, задев в темноте за ножку кровати.
— Идите ко мне, гражданин начальник, — почувствовал он легкое дыхание на руке.
— Кто здесь? — спросил Пашка, стараясь нашарить на стене выключатель.
— Я — Соня, ссыльная. Меня всегда зовут, когда кто-то из начальства приезжает.
Наконец, Пашка включил свет. В кровати лежала брюнетка с тонкими чертами лица. Маленькими горячими ручками она принялась гладить руку Жихарева. Сползшая простыня обнажила большую грудь женщины с маленькими сосками.
— Раздевайся, ложись! Только, свет выключи! — прощебетала Соня.
Пашка выключил свет, быстро сбросил обмундирование и, юркнув в постель, принялся целовать грудь брюнетки.
— Откуда будешь? — спросила Соня, гладя Пашку по голове.
— Вообще-то я — командированный, — недоуменно ответил тот.
— Все вы — командированные! Сношать откуда будешь: спереди или сзади?
Жихарев повернул Соню на спину, впился в ее губы, погружая в ссыльную член. Кончили они одновременно. Соня выскользнула из постели и вышла из комнаты. За стеной послышался плеск воды. Через несколько минут Соня вошла в комнату. На ней был китайский шелковый халат с драконами на фоне восточных дворцов. В руках молодка держала поднос, на котором стояла бутылка коньяка, рюмки, тарелки с осетриной и миногами.
— Хочешь выпить? — поставила она поднос на небольшой столик.
Коньяк приятным теплом расползся по пашкиному желудку. Соня легла рядом, положила на его плечо голову. Ее пальчики заскользили по груди и животу Жихарева, пробежали по члену и мошонке.
— О, комиссар, вы снова в полной боевой готовности!
Пашка давно не получал такого удовольствия.
— О-о-о! Как хорошо! — стонала Соня.
Наконец-то, Пашка получил удовольствие, которое ждал двадцать лет.
Утром, выпив кофе с коньяком, Жихарев пошел искать начальника лагеря.
— Наверное, к какой-нибудь ссыльной лярве заглянул, — ответила жена на его вопрос. — Как он меня домогался! Заставил выйти за него замуж. Угрожал, что застрелит меня, а всю мою родню сгноит в лагерях. С хорошими ребятами — моими друзьями — так и поступил. Всех забрали, всех осудили на десять лет без права переписки. А теперь таскается…»
Начальника лагеря Пашка нашел у одной из старых барж. По бледному небритому лицу с огромными кругами под глазами было видно, что тот не спал всю ночь. Его сапоги были красными от крови, по локоть был выпачкан кровью правый рукав гимнастерки.
— Вот, посмотрите! — показал он на трап, ведущий на баржу. — Все три сотни там. Всю ночь расстреливал.
Пашка поднялся на баржу, заглянул в трюм. Он был забит убитыми.
— «Звездочку» ты заслужил. Неужели сам всех перестрелял?
— Сам, без чьей либо помощи!
— Теперь эту баржу хорошо бы в море…
— Буксир уже разводит пары. Топить баржу сами поедете или мне доверите?
— Доверим кому-нибудь из подчиненных. А ты отдыхай! Жена беспокоится, что ты куда-то налево пошел.
— Да ну ее, дуру! И зачем я на ней женился? Сколько сил угробил, чтобы добиться ее — и все зря! Хозяйка она хорошая, ничего не скажешь, но
