прошитым ромбиком, пояс халата с кистями. Я значительно выше ростом, чем на самом деле. У меня за спиной прекрасная библиотека, солидные деревянные полки и фолианты от пола до потолка. На голове у меня тонкая сеточка, волосы под ней идеально уложены. Во рту у меня хорошая сигара, но я её уже почти докурил, и оттого, что она короткая, дым попадает в глаз, я щурюсь одним глазом… И в этот момент… Мой дворецкий… На серебряном подносике подаёт мне утреннюю корреспонденцию.
Мне это пригрезилось, я вошёл в образ и принял письмо. Следом я взял нож. Но тут же столкнулся с проблемой – конверт был так плотно заклеен, что не было никакой возможности вставить лезвие в щель. Ничего! Я быстро вышел из образа, проковырял отверстие, вставил в него лезвие ножа и задумался… Я стал вспоминать и соображать, как вскрыть конверт, как его взрезать: одним плавным движением или чередой коротких, как при вскрытии консервной банки? Благо я быстро вспомнил, что доктор Ватсон в нашем старом добром фильме вскрывал письма двумя плавными движениями. Я попытался повторить эти движения…
Я порвал это письмо к чёртовой матери… Тут же рассердился, скомкал его, бросил и пнул. У меня случилась короткая истерика. Правда, я очень быстро себя успокоил. Я сказал сам себе: «Успокойся! Пойми, ничего хорошего нормальному аристократу из ЖЭКа не пришлют».
Тогда же я понял, что, когда были в ходу ножи для вскрывания конвертов, времена были другие, конверты были другие, да и руки, пожалуй, тоже были другие. Поэтому теперь, если придёт письмо, его надо вскрывать так, как учил дедушка, то есть по-простому: аккуратненько оторвать край конверта и вынуть письмо.
Так дедушка учил.
Первое письмо, которое было адресовано непосредственно мне, вскрыл мой дед. Мне тогда было лет шесть. Письмо было от моих родителей.
Родители тогда уехали по служебным надобностям отца куда-то далеко и надолго. Они оставили меня с бабушкой и дедушкой. Я очень тосковал. И вот в какой-то день от них пришло письмо. Оно было адресовано мне. На конверте аккуратными печатными буквами было написано моё имя. Я уже тогда знал, как оно пишется.
Мне прочитали письмо вслух, а потом мы сели с дедом писать ответ. Дед надел очки, сел за стол, я стоял рядом и смотрел, как он выводит буквы. А дед вслух проговаривал то, что пишет. Он писал как бы под мою диктовку, но на самом деле писал то, что хотел сам.
Он написал вначале: «Здравствуйте, дорогие мама и папа…» Дальше он продолжил в том смысле, что волноваться за меня не стоит, потому что мне так хорошо, как давно не было, что кормят меня так, как вообще никогда не кормили… То, что я скучаю, дед писать не хотел. Хотя это было единственное, на чём я действительно настаивал. И написал дед то, что я просил, или нет, я до сих пор не знаю, потому что проверить не мог.
Когда дед закончил письмо, вложил его в конверт, написал что-то на нём и объяснил, что сверху – адрес того места, где находятся сейчас мои родители, а внизу – адрес того места, где находимся сейчас мы. Потом дед совершил магическое действие – он вывел цифры индекса. Меня до сих пор удивляет, как по этим точечкам можно аккуратно вывести угловатые цифры.
Следом дед дал мне лизнуть клапан конверта. Он оказался сладковатый. Моя слюна совершила чудо. Конверт заклеился.
Тогда стояла зима. Мы оделись с дедушкой тепло и пошли опускать письмо в почтовый ящик. Мы прошли через двор. Хорошо помню, что дул сильный ветер с позёмкой и короткий зимний день начинал темнеть. Мы перешли через дорогу к магазину, на углу которого висел синий почтовый ящик.
Мне всегда нравился почтовый ящик. Красивый, синий, с металлическим гербом и белыми буквами: «Почта». Но почтовый ящик был предметом взрослым и моей жизни не касавшимся. Однако в тот день почтовый ящик стал частью и моей жизни.
Мы подошли с дедушкой к почтовому ящику, он поднял меня. Я голой рукой коснулся холодного почтового ящика, открыл его клапан, как веко прищуренного глаза, сунул в щель письмо, подержал его некоторое время и толкнул во тьму. Я даже слышал, как письмо упало на дно почтового ящика.
Но в этой щели была такая тьма! В почтовом ящике была такая тьма! Я такой тьмы не видел прежде никогда: ни в шкафу, ни в подъезде, ни под кроватью. Там, в щели почтового ящика, была абсолютная, могучая, бездонная тьма.
И я тогда не согласился… Я и теперь не согласен! Я не согласен с тем, что почтовый ящик просто висит на стене. Мне тогда привиделись таинственные коммуникации, которыми почтовый ящик соединён с глобальной почтовой системой. Мне почудились трубы, которые подведены сквозь стену к почтовому ящику, и я почти увидел, как моё письмо уже летит по этим мощным почтовым трубам, проложенным под землёй между городами… Оно летит… И благодаря цифрам индекса и написанному адресу оно безошибочно долетит до того города, до того дома, до того подъезда и именно до того почтового ящика, из которого его вынут мои мама и папа.
С тех пор я стал ждать писем и сам стал писать письма в разные города. Я получал удовольствие от покупки конвертов с картинками и красивыми марками… Первые письма я написал в первые свои школьные каникулы после первого класса. Меня на всё лето отправили к бабушке на Азовское море. И я писал одноклассникам. Азовское море, если честно, особенно в том месте, где жила бабушка, – ещё то море. Но если ты из Сибири, то нормально!
Я писал своим школьным приятелям, которых никуда из Сибири не отправляли о том, как мне хорошо. Они мне не писали ничего.
Но писем-то я начал ждать. Я многие годы ждал писем. Каждый раз, проходя мимо почтового ящика, я заглядывал в его дырочку в надежде увидеть не скучные газеты, а радостный уголок письма.
