один документ. Пустившись в объяснения и водя пальцем по бумаге, он вложил другую руку в ее ладонь и стал чувственно нажимать в самую середину. Все это время Цзяли, покрываясь холодной испариной, испуганно озиралась по сторонам. Спустя много лет она вспоминала о нем как о коварном типе.
Как бы сильно он ни хотел переспать с Цзяли, но ему всегда мешали вечная занятость, сутолока и собственное малодушие. Каждый его день проходил в окружении самых разных лиц: начальство, сослуживцы, клиенты, друзья, жена и ребенок. На Цзяли у него оставалось слишком мало времени. Ему стоило больших усилий уединиться с ней в какой-нибудь гостинице. Наскоро перекусив, он порывисто обнимал ее, приникнув к ее груди, и ни на секунду не сбавлял взятого темпа. Цзяли только вздыхала: она любила его, а потому повиновалась.
Нельзя сказать, что Цзяли нуждалась исключительно в сексе, она любила его за другое. Ее привлекало то, на что остальные не обратили бы внимания. Ей нравились его волосы, одежда, его спокойный, сумеречный взгляд, его ребячество, его пустая хмельная болтовня; нравилось, как он отчитывает подчиненных, как барабанит пальцами по столу. Всегда такой сдержанный на людях, он как-то в один из вечеров вдруг взял и расплакался перед ней, называя себя несчастным неудачником… Если бы тогда он был трезвым, если бы жена не вызвала его домой, то Цзяли, может быть, и смогла понять его боль, но он ушел.
Только в тот вечер Цзяли поняла, что влюблена в страдания этого мужчины, в ту часть его жизни, которая неведома никому. Как-то раз после обеда они оба стояли перед окном небоскреба, он обнимал ее со спины, уткнувшись в плечо, точно ребенок. Цзяли неожиданно всхлипнула; он безмолвно прикрыл ее глаза руками и смахнул проступившие слезинки. Потом он притянул ее к себе и смущенно сказал:
– Цзяли, я ничего не могу тебе предложить.
Цзяли улыбнулась сквозь слезы и медленно-медленно покачала головой, мол, ей ничего и не нужно. В этот момент она переживала самый прекрасный период в своей жизни: ей было двадцать два, она расцветала. Даже спустя много лет она все равно будет помнить это время, этого мужчину, потому что именно он был рядом, когда она расцветала.
Цзяли очень нуждалась материально. Каждый месяц она по почте получала от родителей деньги на самое необходимое, но у нее был еще младший брат, который учился на втором курсе. Их родители были простыми рабочими, и ради того, чтобы дети учились в университете, они залезли в долги. Цзяли всегда знала свое место. Как-то на летних каникулах она на несколько дней остановилась дома у своей одногруппницы, чья семья была намного богаче. Мать девочки стала предлагать Цзяли наряды своей дочери, но Цзяли упорно отказывалась. Тогда та стала ее убеждать:
– Да посмотри же, они все равно уже ношеные, их теперь и не продашь.
Цзяли в ответ расплакалась. Она никак не могла отделаться от своей нищеты, которая прокралась в ее душу и отравляла всю жизнь. То и дело она вынуждена была напоминать себе, что должна скромно питаться, просто одеваться и вести строгий образ жизни. Иногда Цзяли задавалась вопросом: что больше всего цепляло ее в этой жизни? Тот мужчина? Или пережитые с ним незабываемые ощущения? Нет. Больше всего ее цепляла собственная нищета. В старости, на пороге смерти она будет вспоминать именно эти черные дни, эти четыре года учебы, сплошь состоявшие из тяжелых, беспросветных будней. Чуткая по своей натуре, она сильно страдала и принимала свою нищету слишком близко к сердцу. Она ненавидела ее и в то же время любила, боялась, что ей никогда не удастся забыть это слово.
Пока Цзяли проходила практику, начальник водил ее в большие рестораны. Он ходил с ней в самые роскошные караоке-бары, бросая деньги на ветер. Но Цзяли знала, что он тратит не свои деньги. Не будучи богачом, он очень редко дарил Цзяли подарки, лишь однажды, вернувшись из командировки, привез ей колечко. Цзяли упрямо от него отказывалась, она свыклась со своим образом жизни, и ей не нужны были никакие кольца, с ними она чувствовала себя неловко. Она не очень-то разбиралась в драгоценных металлах, но у нее имелось одно колечко, подаренное тетей. Побольше размером и изящнее на вид, оно стоило около тысячи юаней. Прикинув, что его подарок мог обойтись как минимум в четыреста-пятьсот юаней, она ни за что не хотела принимать его.
Начальник очень расстроился и сказал:
– Цзяли, я ничего другого не имел в виду.
– Я знаю, – ответила она.
Тогда он взял кольцо и надел на ее палец; Цзяли, улыбнувшись, сняла его. Он повторил попытку, но она сняла его и на этот раз. Он рассердился и, хмурый, сел рядом, замкнувшись в себе. Цзяли чувствовала себя виноватой, она любила его, но именно поэтому отвергала его подарки, тем более кольцо, стоившее больших денег. А деньги она принимать не могла.
Выдержав долгую паузу, он сказал:
– Цзяли, мои чувства самые искренние, я не могу предложить тебе другого, разве что только эту мелочь… Я просто не знаю, как выразить мои чувства к тебе!
В итоге Цзяли приняла кольцо, но с тех пор он уже не осмеливался делать ей какие-либо подарки. Но приодеть ее все-таки следовало, ведь Цзяли вообще не обращала внимания на свой внешний вид и выглядела как замарашка. Поэтому однажды он не сдержался и сказал:
– Цзяли, ты по-настоящему красивая.
Та, смеясь, его передразнила:
– По-настоящему?!
