входной двери. Вот так, с ключом на веревке, как какая-нибудь жалкая зверюшка из зоопарка с именной табличкой на шее, девочка самостоятельно ходила в школу и обратно домой, и никому до нее не было дела. Бывало и так, что мама не успевала вернуться домой и приготовить еду, тогда Крошка Ань бежала в ближайший магазинчик, сама покупала там хлеб или вытряхивала дома из банки с печеньем ее содержимое, съедала все подряд, чтобы хоть как-то перебить чувство голода.
Когда маме нужно было выйти в ночную смену, она брала Крошку Ань с собой в больницу, где в дежурке, сделав уроки, та засыпала на узкой пружинной кровати. А мама… уже перед самым рассветом мама с тяжелыми, набухшими от усталости веками пристраивалась валетом на кровати рядом с дочерью. Утром Крошка Ань просыпалась от бившего ей в нос резкого запаха лекарств. Первое, что она видела, открыв глаза, были леденяще белые больничные стены вокруг, белые кровати, белоснежное постельное белье, а рядом сухие подошвы маминых стоп, от которых ей становилось еще холоднее.
Когда Крошка Ань перешла в среднюю школу, папа наконец вернулся в город, необходимость ездить по селам отпала. Папа почернел, осунулся, на лице появились глубокие морщины, но в глазах по-прежнему чувствовался яркий и теплый огонек. Он частенько прижимал к себе голову Крошки Ань и ласково тянул «Дочура! или, ничего не говоря, подолгу смотрел на нее с улыбкой. Со временем Крошка Ань стала даже привыкать к сильному запаху табака, исходившему от папы. Но и на этот раз он не смог остаться с семьей надолго. Однажды, прихватив с собой большой чемодан, он снова улетел, как огромная перелетная птица, на этот раз еще дальше от дома. Его отправили в США перенимать «передовой опыт управления».
Позже Крошка Ань узнала, что теперь «беспринципный приспособленец» папа неожиданно вдруг оказался очень ценным кадром. Лозунги там наверху сменились на другие. Новомодный девиз теперь звучал «Даешь четыре модернизации!». А модернизация, она, конечно, была невозможна без знаний, поэтому такие интеллигенты, как папа, выжившие после всех событий тех времен, оказались очень востребованы в новой ситуации. Всех их по провинциям быстренько отыскали и собрали, записали в члены партии и централизованно отправили в США на учебу. После возвращения всех выдвиженцев назначили на различные руководящие должности. Папа тоже вскочил на подножку этого модного эшелона. К возвращению папы из-за океана домой Крошка Ань уже успела превратиться в высокую и стройную девушку, ростом на голову выше мамы. По характеру была меланхоличной, сдержанной и высокомерной. В целом не очень общительная девица в самом разгаре полового созревания.
А папа… папу как подменили. Теперь спину он держал ровно, одевался с иголочки, говорил громко, всегда и везде чувствовал себя очень уверенно, отличался изящными манерами и в любой ситуации вел себя безукоризненно. Взгляд у папы был проницательным, в глазах читались глубокие мысли о судьбах страны и народа. Мышление тоже полностью обновилось. Папа больше не колол ее своей бородой.
Крошка Ань пошла учиться дальше, влюбилась, получила распределение, начала работать – все без особых потрясений или сложностей. На втором курсе университета у нее завязался роман с долговязым парнем с ее же факультета. Он был на курс старше ее и после окончания учебы получил распределение в Шэньчжэнь, который как раз начинал тогда активно строиться. Через год, к моменту окончания университета, ее приятель стал искать способы переманить Крошку Ань к себе. Подсуетившись и похлопотав за нее по знакомым компаниям, в конце концов он сумел удачно пристроить ее работать в довольно крупную фирму. Так Крошка Ань попала в Шэньчжэнь.
Уехав из дома из-под опеки мамы с папой, она оказалась рядом с человеком, который готов был заботиться о ней, даже нашел через свои связи ей работу. Естественно, Крошка Ань очень скоро превратила их любовные отношения в брачные. В тот год ей только-только стукнуло двадцать три. Среди университетских подруг она вышла замуж раньше всех. Юные девушки, впервые попав в этот мир соблазнов и развлечений, были полны азарта и задора. Кому ж не хочется пожить в свое удовольствие еще годик-другой, выбирая себе подходящего мужчину? В них было еще столько детской непосредственности и незрелости. Как ни посмотри на них, ну не доросли они еще до роли жен! Совсем юная Крошка Ань оказалась вдали от дома, в незнакомом месте, где не было ни друзей, ни родных, кроме этого парня. Конечно, ей хотелось спрятаться в этой брачной клетке, она сдалась без боя. Плен – это тоже укрытие!
Парень стал мужем. Фактически муж был лишь на год старше ее, такой же, как она, зеленый и неоперившийся, и понимал-то он тогда ненамного больше Крошки Ань. Он просто-напросто очень любил ее, и это было самое главное. Он был в этом уверен, она тоже была уверена. А этого было вполне достаточно.
Семьи у обоих остались где-то там далеко, что сэкономило целую кучу денег на всех этих традиционных ответных дарах и тому подобном свадебном церемониале для родственников и друзей. Они сходили в фотостудию, отсняли свадебный альбом, в местном ЗАГСе получили свидетельство в красной обложке, закатили в ресторане «пирушку» аж на полсотни юаней да обменялись по обычаю свадебными подарками: он подарил ей духи, а она ему бритву. Поздно вечером легли вместе спать. На следующий день утром молодожены телеграммой сообщили обо всем родителям. Вот и вся свадьба!
Жили молодые в маленькой съемной квартире, из комнат – спальня да гостиная, в самом сердце оживленного города. Выходишь из дома и тут же погружаешься в шум и суету центра города – супермаркеты, салоны красоты, чайные, закусочные, модные магазины. Открываешь окно – мимо рекой текут прохожие, сплошь нарядные женщины, элегантные мужчины. Оживленнее и многолюднее этого места в городе не было. И все свежесть и страсть, тяготы и неловкие моменты, которые всегда случаются с молодыми после свадьбы, – все это они пережили на фоне этого гудящего грешного мира за окном. Именно там в них начали проникать и пускать где-то глубоко внутри корни эти едва уловимые, необъяснимые ощущения. Первое время Крошка Ань постоянно замирала от неоднозначности происходящего вокруг и своих ощущений: с одной стороны, она словно потеряла что-то очень дорогое и ценное для себя, а с другой стороны, ее ждала неожиданная радость. Временами у нее случались необъяснимые вспышки гнева, довольно быстро сменявшиеся непонятными приступами эйфории. В общем, она стала настоящей женой. Жена… признание и принятие этого нового статуса оказались для нее несколько поспешными и
