Она бросила смоченные шарики так, чтобы они оказались прямо под застывшей на месте бабочкой. Та испуганно колыхнула крыльями и снова замерла. Она усмехнулась с гордостью и удовлетворением, убежденная в том, что бабочка, обнаружив завтра днем ватные шарики, непременно подкрепится содержащейся в них сладкой водой. Тогда она сможет прожить еще несколько дней!
Снова вернувшись в комнату, Она почувствовала усталость, веки Ее смыкались. Она легла возле мужчины, укрыла Его махровым одеялом и, повернувшись к Нему спиной, погасила прикроватную лампу. Она все еще продолжала с самодовольством лелеять задуманную Ею хитрость: Она скажет Ему, что в тот день, когда бабочка улетит или же изжарится на солнце, они вернутся на север.
Сегодня Он сказал Ей, что послезавтра они возвращаются домой, но ведь Она еще не отдохнула вволю! Она была уверена, что сможет убедить Его принять Ее предложение. Постепенно ребяческая непосредственность погасла на Ее лице, и Она вскоре заснула.
Когда они проснулись, вовсю раздавался многоголосый птичий щебет.
Он вышел из гостиницы первым, а Она – следом за Ним. Он упорно не смотрел в сторону окна, быстро спустившись вниз. Ей же, само собой, было необходимо проверить. Она увидела, что бабочка в данную минуту не сидела на стекле, а вяло, едва живая, примостилась на узком пространстве стены с одной стороны от окна. Она вскарабкалась на перила, чтобы посмотреть на бабочку: та больше не испускала свет, приняв совершенно обыкновенный облик. Ее горячая привязанность к насекомому тоже, кажется, немного угасла. Ватные шарики все еще были влажными. Она была уверена, что бабочка испробовала сладкий напиток. Она нарочно задержалась еще на какое-то время, дождавшись, чтобы Он громко позвал Ее снаружи.
Когда они плыли на лодке к маленькому острову Цин-жэнь[175], Она упрашивала Его:
– Давай останемся еще на несколько дней, мы и так с большим трудом выбрались вместе отдохнуть.
Он не соглашался, уверяя что, дома Его ждет много дел. Но говорил Он ласково и не очень убедительно. Поэтому Она сказала:
– У меня есть предложение, хочешь выслушать?
Он кивнул. Тогда Она поведала о своем небольшом плане.
Он поднял голову, взглянул на палящее летнее солнце субтропиков и самоуверенно ответил:
– Хорошо.
Она очень обрадовалась и, взяв Его лицо в руки, притянула к себе и поцеловала в лоб.
После обеда, к тому моменту, когда солнце только начало клониться к западу, они успели посетить лишь половину аттракционов острова Цинжэнь. В отель они вернулись на такси. Он не любил жару больше, чем Она, никогда не забывал о прохладном севере и стремился как можно скорее укрыться в комнате с кондиционером.
Все время, что они ехали в такси, Она сидела с надутыми губами.
Словно шкодливый ребенок, Он дразнил Ее, приговаривая:
– Нельзя нарушать свое обещание!
– Какое обещание? – спросила Она.
– То, что ты придумала, – смеясь, отвечал Он. – Как только бабочка улетит или погибнет, мы вернемся на север.
– А если она умрет сегодня, значит, завтра уже возвращаемся?
– Конечно! Ты же сама так сказала!
– Ох, оказывается, мои слова так много значат!
Он больше ничего не сказал, как будто почувствовал, что был неправ.
Пока они выбирались из такси и поднимались наверх, Он все время шел впереди, а Она следовала за Ним.
Остановившись возле окна, Он произнес:
– Ха-ха, она все еще жива!
Словно наконец отыскав способ вернуть Ее расположение, Он взволнованно протянул руку и заключил Ее в крепкие объятия. Вместе они вскарабкались на перила, наблюдая за находящейся на краю гибели бабочкой.
Бабочка по-прежнему сидела в нижнем левом углу окна, которое полностью заливал жаркий белый свет. Крылья бабочки, опаленные солнцем, едва заметно почернели, однако, в отличие от вчерашнего дня, они были сложены вместе.
Она заметила, что ватные шарики полностью высохли.
Он шепнул ей на ушко:
– Довольно живучее создание, поздравляю тебя!
Она не ответила, но Он заметил, что плечи Ее дрожат. Повернув к себе Ее лицо, Он обнаружил, что Она действительно плачет.
– Боже! Что с тобой? – изумленно спросил Он.
– Я не могу понять, – сказала Она, зарываясь в Его объятия, – как она может быть настолько глупой!
Он громко засмеялся, похлопав Ее по влажному от слез лицу.
Он затянул Ее в комнату. Ему стоило больших усилий успокоить Ее. В этот день они больше никуда не выходили.
