– В таком случае нам с тобой не о чем разговаривать.
– В таком случае да, верно говоришь. Сейчас мы с тобой соперники, лучше нам будет поменьше общаться.
– С тобой конкурировать? Позор на мою голову!
– Раз боишься позора, так и отступи!
– Первый – князь, а последний – в грязь, ничем ты меня отступить не заставишь!
– Вот тогда и поборемся. Но я тебе заранее честно скажу: тебе меня не победить.
– Ты так уверен?
– Разумеется, уверен!
– Хорошо, ешь рис вместе с шелухой, но есть на свете и те, кто предпочитает очищенный! В смысле, я не верю, что наше общество позволит подлецам войти в силу.
– Ладно, ты у нас личность. Но прошу тебя передать весточку Хуэй Маото, я не хочу, чтобы он строил мне козни. Он говорит, что сиживал в тюрьме и самого черта не боится. Смех-то! Он даже не смотрит, кто перед ним, а такое несет. Я ничего не видел. Я бы испугался черта! Только это черт меня боится.
– Не ходи другим строить, и тебе козней не будет.
Восьмиглазый закашлялся смешком, так что даже лицо в гармошку собралось.
– Что смешного?
– Смешно, еще как смешно. Если хочешь, чтобы не знали о твоих поступках, не совершай их. Ты думаешь, я не знаю, что у тебя хорошие отношения с начальником Чжуном, что ты давно уже себе связи наладил?
Услышав подтекст в его словах, Дабао сдержал гнев и ответил:
– Мы с Чжун Хайжэнем друзья, это верно, но я не пойду к нему за ниточки дергать.
– В таких делах нет нужды оправдываться, – холодно заметил Восьмиглазый. – В нынешнем денежном обществе стал бы он так усердно за тебя выступать, не будь ему с этого выгоды? Люди не идиоты, в глубине души всем все понятно…
Дабао наконец не выдержал и выбросил вперед кулак. Восьмиглазый далеконько отлетел и шлепнулся на землю.
Дабао развернулся к выходу. Он услышал, как Восьмиглазый изрыгает ему в спину проклятья:
– Я твою мамашу крыл, Ван Дабао, ты не думай, что с помощью Чжун Хайжэня сможешь мне поперек встать, он ведь все-таки заместитель начальника уезда, над ним есть и повыше начальство, и оно найдет на него управу. Ван Дабао, твою мать!
Дабао повернул назад и надвинулся прямо на Восьмиглазого.
– Хоть раз еще ругнись, и я твою жизнь кончу, – сказал он, погрозив кулаком.
Обретя перед носом кулак размером с соломенную плетушку, Восьмиглазый крякнул пару раз, но не посмел больше издать ни звука.
По возвращении домой Дабао осознал, что всю дорогу его рука так и оставалась сжатой в кулак. Он уселся под мелией, выкурил три сигареты и только тогда чуть-чуть перевел дух. Он понял, что на этот раз дело приняло серьезный оборот и требовало подготовки ответного удара. Не совсем ясно было, откуда в Восьмиглазом взялась такая уверенность в непременной собственной победе. Дабао предположил, что подлец нашел человека, и статус этого человека был немалым. Он задумался над последней фразой Восьмиглазого: «Над ним есть и повыше начальство, и оно найдет на него управу». Управу на Чжун Хайжэня имел, конечно же, начальник уезда. Он вспомнил о Хуан Чжифу. Но вновь усомнился: захотел бы солидный человек, начальник целого уезда, знаться с Восьмиглазым, с его-то дрянной репутацией?
Хуэй Маото отверг его сомнения.
– Ты что, забыл? – спросил он. – У них обоих фамилия Хуан. Дух кровного родства в их роду силен, а в Хуан Чжифу особенно. Он шаг за шагом шел к сегодняшнему посту начальника уезда, и во многих местах есть желающие погреться в лучах славы рода Хуан. Тем более здесь, видимо, имеет место какая-то другая сделка. Такой человек, как Восьмиглазый, любое дело обстряпать может.
Хуэй Маото предложил обратиться к Чжун Хайжэню, но Дабао тут же замахал руками. Он не хотел доставлять другу хлопот. В глубине души он все еще сомневался. Однако сомнение – это в конечном счете только сомнение, нужно лишь принять решение и обуздать динамику статикой. Те, кто практикует ушу, в один голос утверждают, что, когда не понимаешь внутренних оснований противника, нужно сперва хорошенько закрепить деревянного болвана и посмотреть, что сделает он.
Не прошло и пары дней, как доклад Дабао о покупке земли завернули и в то же время пригласили его в земельное управление на консультативную встречу. Встречу созвали по инициативе уездного правительства.
Дабао специально выехал на час раньше. Он захватил материалы, раскошелился на целый юань и доехал до управления на мотоцикле. Кто же знал, что другие придут еще раньше него? Когда он вошел в конференц-зал, почти все места по обеим сторонам длинного стола уже были заняты. Места в переднем ряду пустовали, их оставили для людей из правительства. Оставалось только одно свободное место в заднем ряду, в углу; Дабао свернул туда и уселся на него. Он вытянул шею и увидел, что Восьмиглазый сидит в самых первых рядах по правой стороне; перед ним возвышалась стопка документов, а рядом
