– Разве такая жизнь интересна? – с сомнением спросил Дабао.
– Тебе не интересна, а ему кажется вольготной!
– Таких людей надо на Кошкин пик уводить и расстреливать!
– Осмелюсь судить, они все-все сброд его сорта, – сказал Хуэй Маото, выпятив губы.
– Что и говорить! – ответил Дабао. – С кем поведешься – от того и наберешься, с сюцаями водиться – грамоте учиться, а с ворами кумовать – лишь свиней и воровать.
– Кто ж сейчас хочет грамоте учиться? – вздохнул Хуэй Маото. – Даже я и то не хочу.
– Вот времена, вот нравы! – воскликнул Дабао, хлопнув себя по голове.
Проследив глазами за тем, как группа людей свернула на северную улицу и зашла в ресторанчик «Лили», они оба подкрались поближе и приникли к окнам. Предприниматели расселись в зале за круглым столом, у каждого в зубах торчала сигарета. Они выпускали клубы дыма, запрокинув головы с исключительно самодовольным и радостным видом. Восьмиглазый как раз делал заказ.
Когда он закончил, Хуэй Маото и Дабао отправились на кухню, нашли знакомого повара и попросили взглянуть на меню. О птице, мясе и рыбе говорить не приходилось – в меню оказались даже деликатесы вроде мяса змеи, поджаренной в соевом соусе черепахи, тушенного в соевом соусе турача[96] и тушенного с пузаткой[97] филина.
– Ты глянь, как люди живут! – беззвучно сказал Хуэй Маото, поглаживая меню.
Дабао еще долго не мог произнести ни слова.
Когда они вдвоем вернулись домой, уже смеркалось, придорожные фонари обессиленно мерцали, роняя на землю обрывки бледного света. Ноги у Дабао и Хуэй Маото чуть заплетались. Дабао ощущал настоятельные и весьма мучительные голодные позывы, а потому купил в придорожном лотке пару жаренных в масле лепешек из клейкого риса. Хуэй Маото яростно вонзил в одну из них зубы и с набитым ртом выговорил:
– Они вон что едят, а мы это.
– Это тоже вкусно! – возразил Дабао. – Двадцать лет назад ты и этого себе позволить не мог бы. – И, пожевав немного, добавил: – Если хочешь попробовать змею, то подожди, одобрят мне тот участок, я тебя в ресторан приглашу.
– Думаешь, эта земля нам достанется? – холодно усмехнулся Хуэй Маото. – Мечтай дальше.
Дабао не ответил, лелея в душе слабенький огонек надежды. Он вспомнил кое-что, что сказал Ван Циншэн на собрании, – тот, кто схватывает на лету, сразу понял бы, что тот склоняется на чью-то сторону, и этой стороной был Дабао. За это он до сих пор был признателен Ван Циншэну.
Долгое ожидание Дабао коротал дома. Спустя несколько дней так и не было никаких вестей. Не выдержав, он отправился в земельное управление на разведку и только там узнал, что участок отдали на продажу Восьмиглазому и даже успели уладить все сопутствующие формальности.
– Почему продали и даже не известили меня? – дрожащим от гнева голосом спросил он.
– А что ты за птица такая, чтоб о продаже земли тебе сообщать? – ответили ему.
– Никакая не птица, – ответил Дабао, – но я первый на нее претендовал, почему ее так сразу отдали Восьмиглазому?
– Решение было сверху, – последовал ответ. – Мы здесь просто выполняем то, что нам велят.
– Сверху – это кто, скажите мне?
– Странные вопросы задаешь, а я знаю, кто там наверху?
– Да ты обнаглел!.. – взревел Дабао.
К нему тут же, обогнув стол, подбежали люди с уговорами:
– Директор Ван, вы же все понимаете с полуслова, вы и это должны понять, не осложняйте нам жизнь.
– А я не понимаю! – заорал Дабао. – Я идиот! Если бы я понимал, стал бы я тут с вами балаган разводить?
Дабао хотел прорычать еще что-нибудь, но его приобняли и, заискивающе хихикая, вытолкали из кабинета.
Дабао собрался было вломиться назад, но, обернувшись, неосторожно ударился головой о ствол дерева. По лбу тут же побежала ниточка крови, капля за каплей орошая лицо. Какое-то время Дабао неподвижно смотрел на ствол и вдруг с яростной силой впечатал в него кулак. Ствол жалобно заскрипел и переломился. Место разлома диаметром с хорошую пиалу было мертвенно-бледным. Несколько голов, торчащих из окон здания и наблюдавших за ним, распластавшись на подоконниках, поспешно убрались внутрь.
Дабао сорвал пучок листьев и отер рану на лице, после чего бросил их на землю у ворот и, пошатываясь, побрел домой к Хуэй Маото. Тот принес ему мокрое полотенце и промыл рану, а затем продезинфицировал метилвиолетом[98]. Дабао налил себе пиалу крепкого чая из последних листьев, и его гнев слегка утих.
– Я давно предвидел такой исход, – сказал Хуэй Маото. – Только не думал, что это произойдет так быстро. Прямо-таки молниеносно.
Хуэй Маото хотел, чтобы Дабао обратился к Чжун Хайжэню и узнал, можно ли все отыграть назад.
– Не пойду к нему, – ответил Дабао. – Я уже распрощался с этой идеей.
Он взял полотенце и вытер метилвиолет со лба.
