– Мой боец – не рыцарь.
– Не рыцарь? – удивился Альва. – Но… он хотя бы благородного происхождения? Простолюдин не может участвовать в Поединке Богов.
– О, ваше сиятельство!.. – улыбнулся Аксель. – Как только вы увидите моего бойца, вас покинут все сомнения относительно его благородного происхождения…
– Что скажешь теперь, парень? – гаркнул сэр Руэри в сторону Эвина. – Обнаружился-таки смельчак! На всякого силача всегда найдется силач покруче, так люди говорят.
Эвина не особо взволновало неожиданное заявление дяди Акселя.
– Я уверен в исходе Поединка, – сказал он. – Сила – вовсе не залог победы, ваша светлость.
– Ну да, рассказывай, сопляк… Я за свою жизнь в стольких боях участвовал, сколько ты яблок не съел.
– Простите, но… смею предположить, меня учил воин опытнее вашей светлости.
Усмешка потерялась в черной бороде герцога Арвендейла:
– Давно мне не попадался наглец вроде тебя…
– Я не имел намерение оскорбить вашу светлость. Если угодно, есть три условия победы. Первое: видя в малом большое, предугадывать намерения противника. Второе…
– Заткнись, – посоветовал Эвину сэр Руэри. И махнул рукой мастеру Акселю:
– Давай своего бойца!
Аксель поклонился. Сидевший рядом с ним человек поднялся и сбросил с себя плащ.
Придворные маги встревоженно зашушукались. В толпе зрителей изумленно заохали. Герцог Руэри непонимающе прищурился на скинувшего плащ, Сенга коротко взвизгнула, а Рон Грир открыл рот.
– Но этого… не может быть… – не без труда выговорил граф Альва.
– Эдгард Сторм, – объявил мастер Аксель. – Сын Адама Сторма из рода Стальных Орлов.
Дедушка порылся в куче хвороста, приготовленной для костра, выбрал пару палок примерно одинаковой длины. Одну оставил себе, другую бросил Эвину.
Мальчик поймал палку, припомнив уроки воспитателя из Утренней Звезды, старательно принял боевую стойку. Провел несколько стандартных выпадов, стараясь двигаться с непринужденной плавностью. Ну надо же ему было показать, что он вовсе не новичок в ратном деле!
Старик неодобрительно покрутил головой, утяжеленной косматой шапкой.
– Сражение – не танец, – сказал он. – В сражении нет внешней мишурной красоты. В нем – лаконичная красота завершенности. Идеально проведенный поединок состоит из одного-единственного удара. Точного, быстрого удара. Смертельного или нет – это уж тебе решать… У твоего противника не должно быть ни единого шанса уклониться или парировать этот удар. И, уж конечно, у твоего противника не должно быть возможности нанести удар самому. Давай-ка попробуем…
Дедушка отшагнул, отвел руку назад, всем своим видом показывая, что намеревается ткнуть Эвина палкой в грудь. Мальчик, конечно, легко отбил этот выпад. И второй выпад, нацеленный ему в голову. И третий… И четвертый… Старик двигался медленно, словно под водой, всякий раз обстоятельно готовя очередной удар. Палка сухо и редко стучала о палку, мальчик оборонялся, безо всякого труда угадывая, как и куда именно Дедушка будет атаковать. Это было просто, даже скучно. Притомившись однообразием боя, Эвин начал нападать сам, резко бросаясь вперед или в сторону, но палка его неизменно встречала Дедушкину палку, причем старик отражал удары все с той же унылой медлительностью. Раззадорившись, мальчик принялся хитрить. Притворившись, что сейчас ткнет старика в живот, он в последний момент изворачивался, чтобы хлестнуть сбоку. Или бросал мимолетно примеривающий взгляд на стариковскую шапку, как бы готовясь атаковать в голову, а сам бил снизу-вверх по корпусу… Но ни одна из этих уловок ни разу не увенчалась успехом.
Эвин и сам не заметил, когда Дедушка начал ускоряться. Скоро мальчику уже стало не до нападений. Он отступал, прыгал вправо-влево, едва успевая защищаться – палка старика все чаще, прорывая оборону Эвина, больно стучала мальчика по плечам и ногам, а то и по голове. Так продолжалось довольно долго. Эвин стал выдыхаться, ноги его ослабли, заспотыкались… Когда он впервые упал, Дедушка снисходительно усмехнулся. Эта усмешка разозлила мальчика. Он поспешно вскочил и опять оказался под градом ударов. И – не прошло и минуты – как свалился вновь, запнувшись о предательски высунувшийся из-под жухлой листвы корень.
Эвин падал и вставал еще несколько раз. В конце концов, снова очутившись на земле, он уже не смог подняться.
– Сдаешься? – осведомился Дедушка.
– Стормы… – хрипнул мальчик, задыхаясь, – никогда не сдаются!..
Превозмогая усталость, он встал, опираясь на палку, – и опять ринулся в бой. Впрочем, сил его хватило ненадолго. Минут через пять из ослабевших пальцев Эвина на замахе вылетела палка, а в следующую секунду он свалился и сам.
Дедушка встал над ним, закрыв своей косматой шапкой просвечивающее сквозь паутину ветвей голубое небо. Несильно ткнул палкой в грудь:
