императорская стипендия в размере полутора тысяч кредитов в месяц на все время обучения. Вам выделены апартаменты первого класса в академическом городке. На вас оформлен допуск к любым программам и обучающим материалам. Занятия начнутся через полтора месяца, заселиться в ваш новый дом можно уже сейчас.
Все же иметь в должниках сына императора – очень удобно.
Я потихоньку начал обустраиваться на новом месте. Написал Адель, сообщив мое текущее расположение. Отписался бывшим сослуживцам и в результате почти месяц балдел на море, охотясь на синих мидий.
Адель не отвечала, очевидно, находясь где-то очень далеко от столичной планеты. Хотя с современными средствами связи это не должно было бы стать проблемой…
В конце концов, отправив ей еще пару писем, я вернулся в Жемчужину. Пора было готовиться к наступающему учебному году.
И здесь меня нашел Новак. Просто сел рядом со мной на скамеечку в парке, где я полюбил проводить время, рассматривая пушистых наглых белок.
– Кофе будешь? – поинтересовался он, протягивая мне стаканчик. Я машинально взял, стараясь не выказывать удивления.
Новак кивнул каким-то своим мыслям и достал булочку. Белки на ближайшем дереве оживились.
– Какие планы? – после непродолжительного молчания поинтересовался он.
– Собираюсь учиться на капитана корабля, – пожал плечами я. – Дальше видно будет. Думаю, на этом этапе моя карьерная лестница закончится. А у тебя?
– Я выбрал тупиковую ветвь, – поморщился он и бросил кусочек хлеба ближайшей белке. – И сам по себе ни на что серьезное не способен. Поэтому я взял на себя функции поддержки и обеспечения, если можно так выразиться.
– Ясно. А остальные?
– Карл дослужился до капитана, но перспектив мало. В принципе, на него можно рассчитывать, если потребуется разовая силовая операция. У Ахмеда дела не идут вообще. Он попробовал организовать нечто вроде криминальной организации, но выбрал не то время и не то место. Благо нагрешить не успел особо – отделался пятью годами. Недавно вышел, но контактов с ним мы больше не поддерживаем.
– В сухом остатке – я один, получается.
– Верно, – кивнул Новак. – Была большая надежда на Джареда, но его начали слишком сильно раскручивать. Думаю, то, что случилось на Прометее – лучшее решение.
Мы немного помолчали, думая о своем. Одна из белок осторожно подкралась к моей ноге и принялась искать съестное в штанине.
– Тебя, кстати, после случая на Прометее, тоже начали проверять по такому же варианту, – небрежно произнес мой собеседник.
По спине пробежали холодные мурашки.
– И как?
– Не беспокойся, в этот раз я успел внести изменения куда надо. Рискнул очень сильно, но иначе было нельзя, ты – наша последняя надежда. – Его глаза сверкнули огнем фанатизма. – От тебя отстали, хотя под некоторым присмотром все равно держат. Уж больно странное совпадение, сам понимаешь.
– Спасибо.
Он кивнул, снова замолчав и рассеянно разглядывая грызунов.
– Думаю, кстати, там еще и принц постарался избавить тебя от внимания безопасников – уже со своей стороны. В общем, сейчас бояться нечего, но осторожность не повредит.
Понятно. Вот так живешь себе, строишь какие-то планы – а в это самое время твоя судьба, оказывается, висит на волоске.
– А чем ты можешь мне помочь? – поинтересовался я, меняя тему.
– Пока что ничем, – мой товарищ поднялся, стряхивая крошки с колен. – Учись, а я послежу, чтобы с тобой все было в порядке. Поговорим, когда закончишь академию.
Разговор с Новаком внес в душу сумятицу. До этого момента я, конечно, помнил о том, чему и для чего меня учили, но это оставалось каким-то отстраненным, иллюзорным знанием. Всегда существовали другие, такие же, как я, которые должны были сделать то же самое. И это заметно облегчало жизнь. Не зря ведь говорят, что, если хочешь, чтобы работа никогда не была сделана – поручи ее нескольким исполнителям.
Сейчас все стало сложнее. Новак слишком четко обрисовал роли, которые играет каждый из оставшейся четверки. Я – главное звено и исполнитель. Он – поддержка и обеспечение операции. Карл – одноразовая поддержка на крайний случай. Ахмед – вообще ни рыба, ни мясо.
И, получается, из всего громадного и сверхсекретного проекта по большому счету остался только я. От меня зависит, что делать и делать ли вообще что-либо.
Некоторое время я обкатывал эту мысль. Доктор Золь когда-то, наравне с другими преподавателями, очень много времени уделял идеологической составляющей всей миссии. Разумеется, для детей, которыми мы тогда были, первостепенно было отомстить за родных, погибших под огненным
