– Что туман?
– Туман так и не рассеялся?
– Вроде бы нет, хотя очевидцев об этом не спрашивали. При таких делах как-то не до тумана и прочих погодных явлений…
– Тогда это, скорее всего, никакой не туман был, а химдым…
– Чего-чего?
– Ну, дымзавеса.
– Тьфу ты, так бы и сказал… Нет, про это у очевидцев спросить не догадались.
– Что тут сказать? Видите, товарищ майор, супостаты работают очень грамотно, с необходимой маскировкой и отвлечением внимания… А накануне появления этого танка из болота ничего необычного в этом месте не замечалось?
– Да нет, – ответил Федотов. – Хотя… Вроде бы за сутки или двое до этого, ночью и в сумерках, наблюдатели видели на болоте какие-то ядовито- зеленые огни. Которые двигались…
– Великолепно! Это, между прочим, с высокой долей вероятности означает, что накануне появления танка немецкие саперы проводили там инженерную разведку или что-то вроде того. Ведь все одно к одному, а вы говорите – не убедил…
Федотов ничего не сказал, но по выражению его лица было заметно борение нешуточных эмоций. С одной стороны, сказанное мной, видимо, не очень вмещалось в его мозги, а с другой – он явно ругал себя последними словами за то, что сам не додумался до таких простых вещей. Хотя я не экстрасенс из телешоу и читать чужие мысли на расстоянии не обучен. Ну а Никитин смотрел на меня практически с гордостью и восхищением – глядите, мол, какие у меня подчиненные…
Конечно, все, что я высказал товарищам майорам, было лишь развернутым предположением, но тем не менее предположением, не лишенным оснований. Я уже успел понять, что здесь наблюдаются какие-то мелкие отличия от знакомой мне по книгам и документам привычной реальности. Причем все эти изменения были связаны с бронетанковой техникой (хотя я же не в Генштабе служил, чтобы обладать полной и систематизированной информацией – вдруг и в авиации творилось что-нибудь аналогичное?) – образцы вражеских танков, которые, по идее, не должны были уезжать дальше полигона в Куммерсдорфе, с завидной регулярностью появлялись на Восточном фронте. Это не могло не настораживать, а раз так, я вполне мог ожидать и любых других дальнейших сюрпризов в этом же стиле.
И пресловутый «танк из болота» сюда вполне укладывался. Ну а дальше все просто – раз этот танк все-таки оставлял отчетливые следы гусениц, то сам он, слава богу, по воздуху не летал (а значит, это, тьфу-тьфу, был не какой-нибудь там «летающий диск Белонцо»). А значит, его перевозили на чем-то, способном преодолевать болотные топи и трясины. Обычный самолет, вертолет ли тот же «летающий диск» в данном случае отпадал – для доставки тяжелого танка эта дура должна иметь габариты как минимум «Ил-76» и прилететь на место незаметно, а уж тем более высадить при этом танк, уйти, а потом вернуться и забрать этот танк обратно такой аппарат (по идее, для этого подошел бы гигантских размеров конвертоплан или что-то вроде того) не смог бы ни за что. Было бы слишком много ненужного шума.
Конечно, для людей из 1940-х годов судно на воздушной подушке или экраноплан было чудом, которое встречалось разве что в фантастических романах, и лишь для меня – обыденной реальностью. Но если рассуждать логически – а как еще можно доставить тяжелый танк через топь? Разную мистическую херабрень я в расчет вообще принимать не собирался, поскольку жизнь давно сделала из всех нас грубых материалистов и стихийных диалектиков. А раз так, раз нормальный летательный аппарат отпадал, наиболее логичным выглядело как раз применение супостатами либо не особо большого СВВП, либо (с меньшей вероятностью) экраноплана, либо чего-то среднего, гибрида первого с вторым. С одной стороны, я помнил, что вроде бы во время той войны немцы ничего такого не делали. А с другой стороны, они были ребята продвинутые (в конце концов, они и тогда и вертолеты делали, и ракеты, и реактивные самолеты), и уровень их науки и техники подобное вполне позволял. Кроме того, я не забыл, что в документах у немцев почему-то постоянно не сходились концы с концами, и многие записанные в документах экземпляры различного «чудо-оружия» (это опять-таки касалось и танков, и самолетов, и ракет), материальных подтверждений которых победители не смогли обнаружить, поспешно объявлялись «реально не существующими и легендарными» либо «списанными после испытаний и отправленными в переплавку». А потом, лет через семьдесят после рассекречивания каких-нибудь документов, оказывалось, что это оружие все-таки существовало и, попав в руки к нам или англо-американцам прямо из заводского цеха или полигона (пусть и в недостроенном виде), долго и тщательно исследовалось или даже испытывалось.
А еще я хорошо помнил и о том, что даже в рамках подготовки к операции «Seelowe» (если кто не помнит – высадка морского десанта в Англии, которая планировалась на 1940–1941 гг.), гитлеровские умники запланировали очень много всего интересного в самых различных областях. А полных документов о том, что из запланированного они успели реально сделать в наши времена, так и не было опубликовано. А раз так – мало ли до чего они там могли додуматься. Ведь не могу же я, грешный, знать абсолютно все?!
В общем, после того как я озадачил обоих майоров, и своего, и чужого, этой догадкой мы на двух «Виллисах» вернулись в Мраково, частично разрушенную во время последних боев, ничем не примечательную деревню. Хотя одна характерная особенность у Мракова все же была. У дороги на западной окраине деревни стоял уже слегка вросший в землю остов ржавого и выгоревшего танка «БТ-7» с приткнувшимся рядом, поросшим травой, характерным холмиком (явной братской могилой неизвестного экипажа) – печальная память о тех, кто погибал в этих местах в 1941-м…
