как на ладони.
Император явно дал ей какие-то инструкции, наверняка не прямые, а как бы вскользь, предостерегающе, что вот с мужчинами нужно быть поосторожнее, они такие, хитрые, только и думают, как воспользоваться девичьей невинностью, но в то же время мог и намекнуть, что этим можно воспользоваться, в свою очередь, самой в интересах империи… Или это объяснили женщины из его окружения, подготавливающие к великой миссии быть принцессой, а то и императрицей, от каждого слова которой будет так много зависеть даже в делах государства.
Она все чаще поглядывала с некоторым испугом и ожиданием во взгляде, наконец поинтересовалась несколько трусливо:
– Что-то не так?
– Все хорошо, – ответил я успокаивающе, – наслаждаюсь вашим обществом, принцесса. Вы просто чудо какой дивный цветок!..
Она робко улыбнулась.
– Я впервые принимаю мужчину в своих покоях, потому чувствую себя так неловко…
– Вы принимаете друга, – заверил я. – Вы же помните, как мы с вами познакомились?
Ее щеки заполыхали алым румянцем, а в глазах заблестели веселые огоньки.
– Ой, мне так стыдно, что вам наговорила… Но слишком уж все как-то было не так… В Клонзейде, как и везде, все смирились с близкой гибелью и уговаривали друг друга держаться достойно, ведь никто не выживет… И вдруг вы, такой, такой…
– Наглый?
– Необычный, – уточнила она. – Вы необычный принц. Потому и я с вами так необычно и в нарушение всех-всех протоколов…
Я пожал плечами, глядя в ее ясные чистые глаза юной девушки-ребенка.
– Не страдайте. Возможно, по нашим северным протоколам поступаете идеально верно.
Она взглянула испуганно и с надеждой во взгляде.
– Правда?
– У нас жесткие правила для собак, – пояснил я, – лошадей и овец, а люди свободны. Наш протокол прост: не делай другим то, что не хотел бы, чтобы сделали с тобой. Все остальные законы и правила, как говорят в народе, лишь умствования и толкования тех людей, кому заняться больше нечем… Спасибо, ваше высочество, за прием. Не смею больше задерживаться. Хотя этого времени достаточно, чтобы вас изнасиловать, но, надеюсь, ваши фрейлины, заглядывающие в дверь, подтвердят, что этого не было.
Я поднялся, поклонился и, отвесив как можно более почтительный поклон, быстрыми шагами направился к двери.
Фрейлины успели отскочить вовремя, давая мне дорогу, даже вообще сделали вид, что не следили за каждым нашим движением. Я взглянул на обеих с иронией, обе синхронно покраснели, а я пошел по коридору быстрыми шагами, чувствуя, что совершил подвиг.
Еще минута, и уже не смог бы сопротивляться очарованию ее чистоты, доверия и редкого обаяния. Уже протянул было загребущие, чтобы заключить в объятия, прижать к груди, точно не будет противиться…
Но император, император… Как все просчитал! Правда, я малость подыграл, но остальные действовали как бы по своей воле, даже принцесса наверняка уверена, что сама так восхотела.
Возможно, конечно, император посоветовал заинтересовать меня сближением с его двором, его семьей и вообще привязать покрепче, но вряд ли вдавался в детали. Впрочем, его поощрения могло оказаться достаточно, чтобы переступила сразу кучу строжайших запретов, в том числе и тот, что мужчин в свои покои не приглашают даже в присутствии наблюдающих фрейлин.
Глава 8
В ожидании Альбрехта или хотя бы исчезнувшего Карла-Антона прошелся по предоставленным мне апартаментам. Целый ряд помпезных залов, где можно разыгрывать пьесы античных авторов или шекспиров, везде изыск, блеск, богатство и роскошь уверенной в себе власти.
Хотя, признаться, это довольно умело заползает под шкуру, начинаешь чувствовать себя комфортнее, чем в суровом быту наших северных королевств.
– Надо держаться, – напомнил я себе шепотом, – помнишь, не вылезал из качалки? Тяжко было, зато потом…
В самом конце обыскал роскошнейшую ванную комнату, не комнату, а зал с двумя бассейнами и пятью ваннами, начиная от одноместной, хотя и весьма просторной, и вплоть до сооружения человек на семь.
Я прошелся по диагонали, рассматривая и хмыкая с презрением цивилизованного человека, который мыться не любит, и вообще знает, что мыться вредно, защитная пленка смывается, организм теряет защиту от бактерий.
Из стены над каждой ванной торчат по две трубы, даже не трубы, а произведения искусства: длинношеие драконы из серебра и золота, пасти распахнуты, готовые ударить струями воды, в глазах блестят крупные рубины, каждая деталь выполнена с удивительным и никому не нужным в таком месте изяществом.
В просторной комнате непонятного назначения послышались шаги, на пороге появился сэр Альбрехт, уже успевший сменить одежду, согласно моде, по которой придворные меняют ее хотя бы пару раз в день.
