Альбрехт внимательно выслушал, серые глаза то светились, как жемчужины, то становились привычно стального цвета, а лицо принимало аристократически надменное выражение.
– Прекрасно, – сказал он, – Бабетта была последним козырем. Ею пустили в ход, когда остальная мелочь успеха не достигла. Теперь все, ваше величество!.. Скоро появится гонец, извинится, что императорское величество чуть задержалось, у него был важный разговор… или же мебель не успели переставить, в общем, теперь только император…
Двери распахнулись, из коридора шагнули трое вельмож такого облика, что самих хоть сейчас в императоры, синхронно станцевали сложный танец приветствия, прям акенобобы в париках, помахивая шляпами, звонко прищелкивая каблуками, вот откуда взялась чечетка, только кастаньет недостает…
Наконец все трое застыли в низком поклоне, а средний величаво выпрямился и произнес прочувственно-бархатным голосом:
– Его императорское величество Герман Третий передает свои извинения. Разговор с послом из империи Небесной Воли продлился чуть дольше запланированного, но теперь со всем радушием просит его высочество сэра Ричарда, принца императорской мантии проследовать в личный кабинет императора…
Альбрехт выслушал, не моргнув глазом, а я сказал ему тихонько:
– Вы стали совсем местным, дорогой герцог.
– Туфли не надену, – предупредил он.
Я кивнул вельможам.
– Ведите.
Они расступились, освобождая дверной проем, тот же вельможа сказал сладким голосом:
– С вашего разрешения мы, герцоги Улаширский, Треваньский и Сикорский, проводим ваше высочество к его императорскому величеству…
Двое по протоколу пошли сзади, один рядом, но на полшага приотстав, только почтительнейшими жестами указывая, куда свернуть, а где снова прямо.
У двери императорского кабинета, уже другого, по обе стороны неподвижные красавцы, в париках и ливреях, императорские лакеи, хотя с гвардейской статью и выправкой.
По кивку вельможи одновременно распахнули обе половинки двери, а он перешагнул порог, величаво и красиво, как гусь из Голландии, и громогласно провозгласил:
– Его высочество принц императорской мантии Ричард Длинные Руки!
Я шагнул в комнату, от императора как раз выходят некие набундюченные господа с очень важными лицами деятелей имперского масштаба.
Император в том же камзоле сидит за столом в кресле, откинувшись на спинку, но теперь у него на голове огромная шляпа треугольной формы с роскошнейшей белой опушкой, что закрывает весь верх и слегка ниспадает по краям.
Я пошел к столу твердыми шагами северянина, сапоги придают добавочную мужественность шагу.
Император торопливо поднялся, на лице виноватое выражение, торопливо указал на кресло рядом со своим.
– Ваше величество, прошу простить за неожиданный перерыв. Но эти сепаратисты…
Я кивнул.
– Да это ожидаемо. Энергичные люди хватаются за любую возможность, а сейчас их уйма.
Он сел одновременно со мной, а то чересчур, если сяду, а он хоть на мгновение пробудет на ногах дольше. Шляпу не снял, здесь и обедают в них, что непривычно для северян, потому я то и дело поглядывал на этот роскошный головной убор с настолько богатой белоснежнейшей опушкой, словно там сидит дюжина шелковых кур. Пух красиво ниспадает и по краям, трудно рассмотреть, какого цвета под ним шляпа.
– Надеюсь, – поинтересовался он, – вам понравились ваши апартаменты?
– Роскошные, – заметил я. – Весьма. Нужно ли?
Мы сидим рядом, сейчас нас никто не видит, потому никакого чинопочитания, хотя вообще-то он, несмотря на моложавый вид, уже дед, а у меня байстрюки только из пеленок начинают вылезать.
– Ваше величество, – ответил он со вздохом, – стоит ли говорить очевидное?
В его взгляде читалось, что у меня слишком много мощи, и хорошо бы, чтобы эта мощь была дружественной, хотя для этого он мало что может сделать, кроме как предложить апартаменты богаче, чем у него самого. Сейчас главное, чтобы все окружающие видели, что этот страшный человек, которому подчиняется Багровая Звезда, на стороне императора.
– Простите, – ответил я смиренно, – сглупил. Слишком много времени с простыми солдатами. Отвык просчитывать ходы на много шагов вперед и в стороны.
Он ответил вроде бы бесстрастно, но я уловил в его тоне глубоко запрятанную грусть:
– Этикет правит не только королями. Императоры те же короли… Укрепляя ваше положение, уж простите, укрепляю и свое. Ваш дружественный жест
