вправду кажется захудалой деревней. Неудивительно, что Карлит так их всех презирает.
Яннем сцепил зубы, с усилием отгоняя эту мысль. Будь он проклят, этот Карлит. Яннем ушел из дворца именно для того, чтобы отвлечься. Брайс уехал два дня назад на юг, как и было приказано; они не виделись и не говорили после той последней ссоры. Яннем старался убедить себя, что поступает правильно, что другого выбора просто нет, Брайсу придется смириться и принять его волю. Но хотя он не сомневался в своей правоте, ему все равно было худо, очень худо, он почти перестал спать по ночам и часто чувствовал, что в толстых каменных стенах дворца ему не хватает воздуха. Он должен был уйти.
И ушел – вернее сказать, бежал, подговорив одного из слуг поменяться с ним одеждой. Король Митрила вышел из дворца через кухню и черный ход для замковой челяди, смешавшись с толпой прислуги, которую совершенно внезапно отпустили погулять в город по личному распоряжению его величества. Воспользоваться неожиданным выходным поспешили несколько десятков людей, и смешаться с толпой челяди оказалось совсем легко.
Когда Яннем оказался в городе, его опьянила свобода. Он и раньше ощущал ее всякий раз, когда уходил из дворца вопреки отцовскому приказу, но никогда прежде это чувство не было таким острым. Он быстро зашагал по мостовой, которая вскоре исчезла и перешла в вязкую грунтовую дорогу, а еще дальше, за мостом, и вовсе превратилась в трясину, где увязали телеги, кони и люди. Яннем ходил здесь и раньше, сам пробирался по этой трясине, но тогда его сердило лишь то, что он портил замшевые сапоги, и впервые за всю свою жизнь он задумался о том, а почему же в Эрдамаре такие хреновые дороги.
Об этом он и думал, бродя по улицам: смотрел, оценивал, запоминал, прикидывал, что бы ему хотелось исправить. Почти досужие мысли – казна и так полупуста, а если Яннем прав и Карлит в самом деле пойдет на Митрил войной, очень скоро военные нужды напрочь вытеснят все остальные. Но если когда-то давно Яннему нравилось мечтать на пару с Брайсом, о том, как они изменят внешнюю политику Митрила, то теперь оказалось так же сладко мечтать о мелочах: замостить дороги, расширить улицы, снести трущобы и возвести на их месте приличные дома для городской бедноты, построить нормальную школу вместо вот того покосившегося хлева, откуда гурьбой бегут босоногие ребятишки… Это была всего лишь мечта, потому что Яннем слишком хорошо понимал, каких средств и, главное, усилий потребуют подобные нововведения. Лорды-советники вряд ли одобрят проект по благоустройству трущоб, когда у Лорда-пресвитера особняк третий год простаивает без ремонта, а новый Лорд-казначей из-за нехватки средств никак не может наладить производство вина в своем домене. Яннем с удовольствием избавился бы от них всех, но он знал, что на смену им придут другие, точно такие же. Упразднить Совет целиком и все решать самому… Настолько самонадеянным не был даже его отец. А самонадеянность – явно не то, в чем Яннем хотел бы его превзойти.
Он незаметно для себя вышел из ремесленного квартала и оказался в соседнем, где в основном стояли дома горожан среднего достатка. Улицы тут были выложены досками, но только по одной стороне, и сами доски давно не менялись, прогнили из-за дождя и снега и расползались под ногами. Но людей в это время дня сновало немного, так что можно было пройти, ни с кем не столкнувшись и не будучи облитым грязью с голов до ног…
Едва Яннем об этом подумал, как над головой у него громко хлопнули ставни. По старым своим вылазкам он знал, что означает этот звук, и стремительно прижался к стене, так что обильная струя помоев, выплеснутых из окна, благополучно миновала его голову и растеклась зловонной лужей под ногами.
– Ты что творишь, дурная девка?! Куда помои льешь, мы ж тут обедаем!
– Так я это… так пора ведь уже, милорд, горшок-то полон…
– Да из кухни бы вылила! Вот дура!
– Так в кухне окошко заклинило еще третьего дня. Никак не отворить, я уж два раза вашей милости говорила.
– Брысь отсюда! Простите эту дуреху, милорды.
– Понимаю. Сейчас тяжело найти приличную прислугу.
– Да и не только прислугу. Все в пекло летит, за что ни возьмись. Такие теперь времена…
Голоса звучали громко и отчетливо, доносясь из распахнутого окна на втором этаже. Яннем сделал шаг от стены и вдруг остановился. Он собирался прогуляться по рынку, посидеть в таверне, но сейчас ему пришло в голову, что и рынок, и таверна – это слишком публичные места. Народ, конечно, любит почесать языком, и большинство не задумывается о том, кто их может услышать. Но все-таки в тавернах люди говорят не так свободно, как у себя дома, в кругу друзей.
Яннем шагнул обратно к стене и привалился к ней спиной, скрестив руки на груди и приняв скучающий вид. На него падала тень небольшого балкончика, и особых взглядов он не привлекал. Между тем хозяин в комнатах на втором этаже продолжал развлекать своих гостей светской беседой.
– Если хотите знать мое мнение, милорды, все пошло наперекосяк со смертью короля Лотара. Конечно, он был самодур, но за пятьдесят лет славного правления мы хорошо его изучили и представляли, чего следует ждать. Тогда как о его наследнике такого сказать нельзя.
– Совершенно с вами согласен, Стефен. Эта шутовская коронация – самое возмутительное, что я видел в жизни.
– Дело не в коронации, Адамир. Все мы знали, что принц Яннем не способен к магии. И я отчасти могу понять его мотивы, я бы и сам в таком положении попытался как-нибудь выкрутиться. Но то, что он стал вытворять потом… Эта его негласная война с принцем Брайсом – самое последнее, что нам нужно перед угрозой орков.
– Если бы только орков. Вы слышали об инциденте с посольством Империи людей? Вот где беда!
